Солнце растеклось по слюдяному окошку, как глазунья по скворчащей сковородке, заиграло искрами, замигало приветливо Нажировой вдове. Та прищурилась, заелозив в деревянном кресле, засопела, хмуро глядя на стоявшего перед ней тиуна* — полнотелого и румяного, с короткой рыжей бородой и крупным пористым носом.
Зацепив левой рукой узкий кожаный пояс с висящей на нем печатью, тиун держал в правой развернутую грамоту и докладывал:
— Телега хлеба, да восемь кулей муки, да пяток телег с говядиной и...
