Алтайский месяцеслов

                                                                        Аржан АДАРОВ

АЛТАЙСКИЙ МЕСЕЦЕСЛОВ



Пролог

И двенадцать белых лебедей,
И двенадцать черных.
И двенадцать истин, да-да, начал
В набухающих зернах.

И двенадцать стрел, и двенадцать струн,
Заклинаний и таинств.
И на древних камнях двенадцать рун,
Лишь одна — святая.

Но лебяжья ли стая прилегла
Возле юрты нашей?
Лебединый ли пух ворона крыла
И теплей, и краше?

Но двенадцать месяцев вновь летят,
Вновь летят, как птицы.
Я хочу спросить, я хочу узнать,
Может быть, проститься…

Месяц чаган^{** январь, месяц белых снегов}

Я хочу спросить, я хочу узнать,
Вы куда летели,
Словно песни ранние мои,
В подоле метели?..

Возле красных скал там тебя я ждал,
Возле водопада.
Снег кружил, куражился, окружал,
Упадал и падал.

А дорога пела мне — скрип да скрип —
Пела под сапогами.
Шла ко мне ты, как белый пушистый гриб,
Чуть держась руками

И за снег, и за воздух, и за мороз.
И легко, и шибко
Мир буранный, от смеха и светлых слез
Весь искрился зыбко.


Месяц кочкор^{** месяц горного барана}


Мир буранный нас обнял. И счастья страх
Нам мешал и думать…
В этот день потерял я отару в горах.
И мело, и дуло,

И рогами круглыми месяц кочкор
Упирался в тучи,
И швырял снега в наш живой костер
С поднебесной кручи.

Там, в густых акациях от пурги
Овцы скрылись наши.

Мы нашли их лишь ночью, кругом ни зги,
В дырах туч — луна лишь…

В этот месяц даже на холках кобыл
Не останется жира.
В этот месяц замерзнет у тех, кто любил,
Пламя в синих жилах.


Месяц тулан*

В синих жилах лютый холод гулял.
Но — тепло на пороге.
Тонкий серп народился, и месяц тулан,
Как медведь из берлоги

Сонно вышел… Тебе ли семнадцать лет
Вдруг сравнялось в марте?
Улыбаешься… Зыбкий, обманчивый свет
В дымке теплых марев —

Также жгуче томителен. Март и дразнит,
И зовет наружу.
Уж сурок проснулся, барсук возник,
Зарывая стужу.

Обнажается мир от любви и тепла,
Мир исчислен парой!
Ах, девчонка родная, куда ты ушла,
За какою отарой?!






Месяц цветов

За какою отарой ушел мой век?..
Снова ласточек звоны,
Снова синь озер и бурление рек,
Снова горные склоны

Крик сорочий тревожит. И снится мне —
Высоко курлычут
Журавли голубые, опять во сне
В даль иную кличут.

Но навстречу солнцу цветы взошли,
Весь Алтай покрыли!
Золотая пыльца золотой земли,
Золотые были!

И маральника цвет среди голых скал,
Словно пламя живое.
Здесь тебя дожидался я, здесь искал,
Здесь нас было двое.


Месяц кукушки^{** месяц май}


Здесь мы были, отсюда ко мне ты идешь
Через все годы сует.
Вновь гроза гремит, зеленеет рожь
И кукушка тоскует.

Пара лебедей в сограх танцует, кружит,
Друг на друга дивится.
Так и с нами случилось… Но — горший стыд:
Я — другая птица.

Улетел от тебя, потому что мечтал
О высоких вершинах,
Наяву, как во сне, возноситься в астрал,
Чтобы — стыло в жилах!

Но не птицы, не лебеди, не журавли
Мы… и нам не быть рядом.
Ты меня до сих пор в невозвратной дали
Провожаешь взглядом.






Месяц малой жары

Длит разлуку твой взгляд в невозвратной дали.
В жар июня, высоко
Мы по горным лугам всем кочевьем шли.
Словно ярое око,

Распускался цветок, выше крупа коня,
Стеблем — в рост человечий.
Словно губы твои целовали меня,
Словно Богом помечен,

С той весны я тобою любим и храним…
В этих травах сокрыто
То, что не разбазарено в пепел и дым
Через редкое сито

Пошлой жизни… Я нынче уеду опять.
Сколько лет уезжаю.
Только кружатся месяцы — снова и вспять —
Лебединая стая.



Месяц большой жары

Снова кружатся месяцы стаей больной,
Словно песни крылаты.
Черны лебеди это порою ночной
Кличут: «Близко расплата!».

Утром ранним косил я большую траву,
Под литовкой ложились
И цветы, и листы, что вросли в синеву
И росой лишь упились.

Слезы их зеленели на стали косы,
А в пчелином гуденье
Я не слышал упрека, не ведал грозы,
Лишь труда вдохновенье.

Нам страда, а трава — в окормленье стадам.
Песни с буднями прозы.
В равной доле: и радость, и боль — по трудам,
И жара, и морозы.







Месяц куран^{** самец лани-косули, месяц август}

По трудам в равной доле нам — радость и боль.
Это крики курана!
Бродит лани самец! Словно едкая соль
Иль глубокая рана,

Зов любовный, любовная тяга томит…
Уже сметано сено,
И шалаш травным духом и дымом овит,
В твоих косах рассеян

Вкус и запах давно облетевших цветов.
Этих трав сладкий ворох
И съедает куран, чтоб вовеки веков
Зажигать страсти порох.

Песни встреч и разлук над горами слышны
Возле рек и аилов.
Наши руки в мозолях, но души нежны,
Их любовь напоила.



Месяц марала

Нас любовь поила. Мы снова чисты,
Словно песнь жаворонка…
Вон рогатый месяц идет сквозь кусты,
Отойди в сторонку.

Он трубит, призывая на пир, на бой
Маралух и маралов.
Вожаки мир пернатый зовут за собой,
Там, у птичьих вокзалов,

Крики, свары, тревога… А листья летят
На траву сухую.
И маралы трубят, и птицы кричат,
И вновь я тоскую.

На уборку хлебов покатили друзья.
Затихают горы.
Говорю, до свиданья родные края,
Улетаю скоро.





Месяц листопада

Говорю, до свиданья. Листва да зола
Улетают из сада.
Меня мама в дорогу почти собрала,
Как на фронт когда-то

Собирала отца. А душа болит,
Неизвестность чуя…
И томится, и рвется за прежний быт,
Об ином тоскуя.

«Позабудешь», — сказала… С березы листок
Оторвался последний.
Может быть, это я полетел, одинок?
О, Алтай, веколетний!

Ты, как древо могучее, мир объял,
Небеса и бездну…
Как, что я не вернусь, что навек пропал,
Тебе, милая, стало известно?!



Месяц первых вьюг^{** ноябрь}

Я уже не вернусь, я навек пропал
За чертою горной.
Кто же знал, что пойдет светлой влаги вал
Вдоль по жизни сорной.

Реки быстрые скованы. Первых вьюг
Вижу белую стаю.
Я в далекой Москве, я метельный круг
Разорвать пытаюсь.

Ты грустишь. Твой дом замела пурга.
Я на дне разлуки.
Кто стряхнет снежинки с воротника?
Кто согреет руки?

Но уже не купить обратный билет.
С кем душа оттает?..
Месяц первых вьюг заметает след,
След мой заметает.





Месяц потери рогов

Месяц первых вьюг след мой заметет.
По Тверской гуляю…
Там, в горах, с курана рог упадет.
Здесь я — веру теряю.

Я теряю любовь. Этот город мудр,
Холоден, громаден.
Где душа его? Я чредою утр,
Как солдат на параде,

Проходил Красной площадью мимо Кремля.
Юный, в ясном восторге,
Брел брусчаткой: «Ведь помнит эта земля
Звук шагов отцовский!».

Все прошло, сменила кожу змея…
Сном ли было, правдой?
Тридцать лет! Где ж упрятана жизнь моя?
За какою оградой?



Птицы-месяцы

эпилог

Тридцать лет и тридцать кругов замкнув,
Птицы-месяцы снова
Окружают меня. Но разъятый клюв
Не вмещает Слово.

Круг за кругом уходят в небытие
Журавли золотые,
Мои белые лебеди, счастье мое…
Мои сроки пустые,

Мои черные вороны тоже летят,
Целят в очи сухие,
Но не могут убить — и орут, и галдят!..
Все четыре стихии

Призывая, молю тебя, светлый Алтай,
Мой цветок златоперый,
Охрани и спаси, по заслугам воздай,
Ради жизни и веры.

Перевод с алтайского В.БЕРЯЗЕВА