Вы здесь

Бывшее морем



БЫВШЕЕ МОРЕМ

Поэма
«Все реки замерли. Утро покажет,
куда потекут воды».
Э.М. Ремарк
1.

Лежат снега от края и до края —
Индустриальных мест седое дно.
И мы забыли забежать в кино,
И населили потные трамваи.
Глазами осужденных смотрим вверх,
Глазами судий смотрим друг на друга,
И стелится, захлестывая всех,
Славянская мерцающая вьюга.

Трамвай везет уснувших и воров,
Еще не совершивших действий грубых.
(Кто пошустрей, выгуливает шубы
Во глубине синеющих дворов).
В одном стекле — военный Петроград,
Колонны митингующих, повозки,
С других стекол соскабливают блестки
И на торговый пялятся Посад.

А к ночи, в зарешеченных домах,
Скелеты рыб отодвигая вправо,
Налево – разговоры о долгах,
Помянем небывалую державу,
Настольные зажжем колокола
И выпьем, и признаем поневоле:
Душа не вырабатывает боли,
Сожженная до дна. Или до тла?

Закрыта дверь неосвещенной школы,
Я — сторожиха лозунгов и мела,
Ловлю снежинки крупного помола,
Гуляю на крыльце осиротелом.
В ушанках из искусственного меха
Приходят два бастующих собрата,
Рисуют палкой рыхлые квадраты
И жалуются, что не пройден Чехов.

Приходят дети с пачкой папирос,
Разламывают куст сибирской вишни,
Но если и они не знают слез,
То ничего хорошего не вышло.
И я когда-то вглубь себя текла,
Пока не оказалась не у дела.
Как море зацвела и обмелела
В кругу плевков и битого стекла.

Одни ушли, другие не ушли —
За каменной стеной играли песни,
Не представляя, что подполье треснет,
И нужно будет поменять рули.
Переплывая в сумерках свободу,
Мы не поем, но выпиваем хором,
И видим, как играет триколором
Продавший и огонь, и медь, и воду.

2.

Была одна далекая весна,
Отец курил у темного подъезда,
Я возвращалась с небольшого съезда,
И мы разговорились допоздна.
— Вот я почти заведую заводом,
Ты выросла хорошей комсомолкой,
Но я не вижу никакого толка
Расти под неизменным небосводом,

Или бежать в столицу сгоряча
С копной стихов, в одних, прости, колготках!
— Но папа, я люблю не москвича,
А коренного жителя Чукотки.
У наших писем долгие пути.
Растут и увядают в вазах астры,
Но им цвести безудержно в груди,
Когда он прилетит и скажет: «Здравствуй!»

Глаза отца синели от любви,
Он признавал любых моих знакомых,
Но плакали над нами соловьи,
Когда тревожный ветер бился в кронах,
Обыкновенный в наших-то местах!
И долго мы его не замечали,
Пока не оказались на причале…
Шуршала многоцветная листва.

Отец купил мне на дорогу ягод,
И все смотрел куда-то за меня.
Я верила в полцарства за коня
И ехала в страну высоких пагод.
Мешок вещей дешевых накупить,
Перевезти в сибирские морозы,
И в беготне одной житейской прозы
На новую поездку накопить.

Поэтам, им, увы, не суждено
Везти товары в сумке полосатой:
Засмотришься на чье-то кимоно,
А кошелек, ни в чем не виноватый,
Уже идет с хозяином другим
В окрестностях цветущего Пекина.
И никого — свидетелем твоим,
Все моментально и необратимо.

Отец простил, и я пережила.
Седую прядь скрывая под косынкой,
Дремала за печатною машинкой
И коридоры школьные мела…
Когда б не вышла полная луна,
Соседи шепчут выпивши и зло:
— Куда-то жизни наши понесло,
Когда заводы выбраны до дна?

3.

«Пиши почаще, золото мое,
Вот на Чукотке золота не мало!
Есть и вольфрам и прочее сырье,
Но мы по темпам позади Ямала.
Нам не на что надеяться почти:
На Севере живут большие дети, —
Кредиты разворованы в пути,
А виноватый, ясно, не в ответе.

В таком краю! Таких температур!
Я провожаю в шторм соседских дур,
Но лишь буржуйка — девушка моя
До теплоты изменчивого мая.
А ты приедешь в ясный летний день…
Я радуюсь мечте и понимаю,
Что радость не отбрасывает тень —
Не так живет земля твоя большая.

Остаться здесь — не море перейти.
Но мы живем, как редкие растенья.
Я каждый вечер вижу на пути
Промышленных поселков запустенье.
Ты радио услышишь не всегда!
В моей больнице не хватает ваты,
И тщетно ищут в небе провода
Голодные заезжие солдаты».

«Пишу тебе, недостижимый мой,
Заплачу если — вышлю телеграмму.
Ты одинок, но не оставишь маму
За этой непроглядной белизной.
И я живу, как старая свирель,
Не зазвучу дыханием случайным,
Одна дрожу морозными ночами,
И помню губ полузабытых хмель.

И мне не стыдно выглядеть ничьей.
Пока подруги в хлопотах декретных,
Я выбираюсь из состава бедных,
Ведь нынче деньги — мера всех вещей.
Но будет день, и я построю дом,
Открытый для черемухи и света.
Когда земля до глубины согрета,
Мы чемоданы наши соберем,

И сами в этот рай себя поселим.
Отец оставит водку и придет,
И все втроем, коты уже не в счет,
По правилам отметим новоселье.
P.S.
Твоя буржуйка, спутница твоя,
Пережует поленницу — померкнет.
Моя произошла от Гутенберга —
Пока трещит, не свалится семья».

4.

Бороться с нищетой — тяжелый труд,
Готовлю на продажу щи и зразы,
Большая печка в синих астрах газа,
И скоро второгодники придут.
Один из них играет не трубе,
Но даже дроби множить не умеет.
Всех этих бед одна беда сильнее:
Тупое равнодушие в себе.

Отец пропал четвертого числа.
Я наливалась слабостью и жаром,
И как во сне сдавала стеклотару,
Но почему-то плакать не могла.
А посреди дворовой пустоты
Сосед, ключи от дома позабывший,
О помощи кричал до хрипоты —
Все наблюдали, но никто не вышел.

А мне бы письма северные трогать,
Читать о людях – злых или беспечных? —
Как выпивший, забылся у порога,
И сон пришел, остуженный и вечный.
И на Земле осталась я одна.
А в эту ночь чукотские поселки
Пускали пар и зажигали елки,
И веселились с кислого вина.

Бывает чувство: нечего терять,
Лежу с газетой поперек матраса.
Под фонарями красными Техаса
И я могу свободно танцевать,
Достаточно прийти по объявленью
И все понять, не поднимая век:
Живой товар увозят по теченью,
Как будто перепутан с веком век!

Все также тащит ветер на прицепе
Сухую грязь и оперенье птичье,
Но от былого времени в отличье,
Мы добровольно примеряем цепи:
Кто на чужой тоскует стороне,
Кто угасает за высокой книгой,
Кто каждый день торгует мертвой рыбой, —
Никто не улыбается во сне.

А я проснулась, вышла на дорогу,
Смотрела вдаль — не видела конца.
Я спрашивала встречных про отца,
Мне показалось, я искала Бога.
И я найду обоих все равно!
Пусть голова закружится от бега,
А за спиной останется одно
Морское дно, засыпанное снегом.