Вы здесь

Музей братьев Ткачевых в Брянске

Любой уголок России, где довелось побывать, дорог мне не только своими неповторимыми пейзажами, местными достопримечательностями, но и людьми. Теми, кто там родился и вырос и, может быть, как-то прославил свою малую родину.

В Брянске чудесным открытием для меня стал музей двух братьев, художников Ткачевых. Миниатюрный уютный дом, где живет настоящая живопись.

На момент создания музея в 1995 году в нем насчитывалось около двухсот произведений братьев Ткачевых. Далее коллекция пополнялась, и сейчас в собрании больше тысячи экспонатов. Все эти годы художники поддерживали связь с музеем, передавали ему новые работы и свежие фотографии с различных выставок и мероприятий. Эти фотографии украшают коридоры музея, делая его еще более домашним и уютным.

В сентябре прошлого года Алексею Петровичу Ткачеву исполнилось 96 лет. Его старший брат Сергей Петрович умер в марте 2022-го, не дожив до столетия всего полгода.

...Я попала в музей воскресным днем. В это время у одних детишек закончилась экскурсия, а другая группа заходила, но не на экскурсию, а на занятие — юные художники учились рисовать лошадь. Атмосфера для такого урока была более чем подходящей, ведь тема сельского быта — одна из основных в творчестве Ткачевых.

В экспозиции музея преобладают масштабные многофигурные произведения. На их фоне выделяется камерный и очень живой портрет рыжеволосого мальчика, художники представляют его нам по-домашнему, по-свойски — Санькой. Живость характера мальчишки передана через экспрессивные мазки, которые буквально-таки пульсируют, и, если обратить внимание на позу Саньки, видна сдерживаемая энергия, кажется, будто мальчик только и ждет, как бы скорее вскочить со стула и бежать во двор. При этом глаза его удивляют сосредоточенностью, недетской вдумчивостью, а их голубизна, поддержанная цветом рубашки, на контрасте с веснушками и густыми рыжими прядками «звучит» особенно звонко. Интерьер передан условно. Деревянный стул и печка — нехитрая обстановка любого деревенского дома, но благодаря живости мазка и удачно расставленным цветовым акцентам братьям Ткачевым удается создать цельный образ, который, несмотря на грубость живописной манеры, отличается тонкостью и лиризмом.

В сравнении с «Санькой» другие произведения, посвященные теме детства, как мне показалось, проигрывают и напоминают, скорее, пестрые открытки. К примеру, на картине «Дождик» распахнутые глаза девочки, которая радостно подставляет ладонь под струю воды, кажутся не такими уже настоящими, «правдивыми», но при этом нельзя не отметить продуманность композиции, гармонию вертикалей и горизонталей. Яркие цветовые акценты оживляют монохромность деревянного дома, а капли дождя написаны с характерной для братьев Ткачевых живостью мазка. При детальном рассмотрении эти капли и желтые опавшие листья сливаются в удивительный, завораживающий пятнистый ковер.

При всех живописных достоинствах картины она все же уступает остальным работам постоянной экспозиции. В «Дождике» присутствует некая неестественность — в подобного рода бытовом сюжете это всегда чувствуется особенно остро. Возможно, если бы маленькая девочка стояла не так прямо, практически по стойке смирно, и ее силуэт не поддерживал бы вертикали дверного проема и струй воды, появилась бы необходимая спонтанность в движении, некий порыв, импульс.

Масштабное полотно «Русское поле. Лихолетье» представлено в музее неординарно: рядом с ним мы видим эскизы к картине, а также фотографии натурщиков. И это очень ценно и занимательно — у нас появляется возможность как бы пройти вместе с художниками тот путь, что прошли они, путь их творческих исканий, заглянуть в их мастерскую.

«Русское поле. Лихолетье» масштабно и по замыслу. Это картина не только о трудностях, что выпали на долю сверстников Алексея Петровича и Сергея Петровича, это картина, как мне кажется, о судьбе России в целом.

Полотно создано вовсе не в послевоенные годы, как можно было бы подумать. Художники работали над ним уже в зрелом возрасте, в течение пяти лет, с 1990-го по 1995-й. Период в истории страны, как известно, переломный, и происходящее вокруг, конечно же, не могло не повлиять на творчество Ткачевых.

Так, на одном из эскизов к этой работе фигуры были обособлены друг от друга, имели свое «личное» пространство на холсте, в итоговом же варианте выделяется один лишь пахарь на втором плане, а женщины и ребенок, тянущие плуг, будто бы сливаются в единое целое и двигаются прямо на зрителя. Борозды свежевспаханной земли и черные птицы, окружающие тружеников, создают особую, какую-то вибрирующую, тревожную атмосферу.

Удивительно тонко написан в этой картине закат. Вообще пейзаж настолько хорош, что вполне мог бы стать самостоятельным произведением.

Одной из знаковых для Ткачевых работ является картина «Судьба ветерана». Это полотно можно долго-долго разглядывать, открывать все новые и новые нюансы.

Пожилая вдова, стоящая на улице и собирающая подаяние, показана тут в полный рост, рядом с ней — сияя орденами и медалями — висит пиджак ее мужа, причем художники располагают этот пиджак на такой высоте от земли, на какой мы бы его заметили, будь он надет на человека. Когда мы рассматриваем картину, вдруг, на какое-то мгновение, у нас возникает чудная иллюзия: кажется, что здесь изображена супружеская пара. Но — смаргиваешь — нет, ничего подобного. Изображена одна женщина, а на месте ее мужа — только этот, красноречиво говорящий о судьбе хозяина, пиджак и... пустота.

Пустота повторяется и в глазах просящей милостыню — она будто смотрит вглубь себя и собственной скорби, а вовсе не на прохожих. Такое решение усиливает воздействие картины на зрителя, ты не просто сопереживаешь вдове, но и размышляешь вместе с ней о прошлом, настоящем и будущем.

В «Судьбе ветерана» Ткачевы особенно внимательны к деталям. Несмотря на то, что почти всю площадь полотна занимают и все внимание на себя забирают этот старый пиджак, кирпичная стена и фигура вдовы, как будто тонущая в глухой темноте арки, пространство картины расширяется за счет уходящего вдаль пейзажа с церковью, за счет лужи, в которой отражается небо. Также в картине ненавязчиво, но явно зафиксировано время: стена пестрит объявлениями. Примета девяностых.

Однако же благодаря невольно притягивающему к себе глубокому синему цвету блузки и вообще той силе, тому мастерству, с какими создан образ, взгляд зрителя, изучающего детали, снова и снова возвращается к пожилой вдове.

Скорбные глаза, изрытый морщинами лоб, выбившиеся из-под платка седые пряди... Особенно же выразительны ее руки. Подчеркнуто грубые, иструженные, они сложены в задумчивом жесте — и в этом жесте одновременно столько и отчаяния, и смирения, и горечи...

Во всех работах братьев Ткачевых, несмотря на полученное ими академическое образование, на ту школу классического рисунка, что они прошли, есть нечто неуловимо простое, почти безыскусное. Но — чарующее. Это «нечто» не поддается анализу или описанию, и оно присутствует не только в картинах, оно, когда ты едешь сквозь прогретые солнцем просторы Брянской области, словно бы разлито в самом этом воздухе.