Низкое небо

* * *

И отходят поезда, и взлетают
самолеты, топоры и пичуги.
Дует ветер — или книгу листает,
или облако мнет на досуге...
...Все равно, в котором городе выйти:
до пивной подать рукой, как до Бога.
И поет фитиль, пропитанный спиртом.
Лик иконный морщит Мать-недотрога...
Пахнет ладаном каждый волос,
словно лист порыжелой тетради.
И... срывается молящего голос:
то ли робок, то ли пьян, то ли жаден.

* * *

Все ж ей под силу шевелить
мои измученные пальцы.
А я роняю первый лист
так тяжело, как носят панцирь.

Так бережно, с золой в руках,
она ступает и ступает...
От пола и до потолка
пронижет воздух боль тупая.

Тепло и ясно станет мне —
меня подстерегает осень,
она купается в золе
и золото под сердцем носит.

* * *

Когда мы молчали, мы ночи глушили по-совьи.
И певчие клювы сошлись за спиной крючкотворно.
И стебли тянулись к Луне, словно пальцы к снотворным.
А только замками уже тяготились засовы.

Когда мы вошли в эту ночь, месяц выгнулся боком.
А нам показалось: он выгнулся в рог изобилья.
И звезды, действительно, шли косяком; и потоком
их падшие души в высокие звонницы бились.

У дерева жизни — могучие крепкие корни.
У древа желаний — высокая пышная крона.
И мы зачастую причины желаний не помним.
Созревших плодов не едим — и легко нам.

* * *

И дома по земле стелились,
словно дым, и светились окна,
словно угли. По тротуарам
дождик шел, и влюбленным парам
под полой его было мокро.
Дождь нечаянный — иностранец,
он совсем из другого теста.
И в руках его тают грани
все... Без времени льет и места
он, распахнутый, словно циркуль…

* * *

Да будет пухом нам земля —
младенцам и седым старухам.
Мы обратимся в тополя,
и семя наше станет пухом.
Зароют в землю якоря,
и только ветреные души
вдали от берега сгорят,
но пепел возвратят на сушу.
Да будет пухом им земля,
когда они придут обрушить
свои седеющие души
в серебряные тополя.

* * *

Ты спросишь: зачем я на свете жила,
зачем в это низкое небо дышала.
Отвечу: оно на ладони лежало,
огромное, серое, словно журавль.