Вы здесь

Олигархия министерств

Читаю российские провинциальные журналы и постепенно впитываю уверенность в завтрашним дне нашей литературы
Валерий КАЗАКОВ

ОЛИГАРХИЯ МИНИСТЕРСТВ


Замысел этой работы поначалу
возник как предисловие к книге прозы о жизни и мытарствах современного чиновника, человека всенародной нелюбви и вечных издевок либералов, даже рабочее название придумалось «Настольная книга Бюрократа». Не знаю, но почему-то вспомнилась работа в газете, и потянуло на публицистику, может, время нынче такое, что в спросе больше пресное слово газетной статьи, чем грустная проза жизни, а может, и нечто другое ни с прозой, ни с ностальгией не связанное.
Так уж получилось, но в силу стечения ряда обстоятельств, после двадцати трех лет совсем незвездной службы в Вооруженных Силах СССР я, что называется, сделал карьеру. В одночасье из никому не известного отставника, перебивавшегося случайными заработками,
стал начальником отдела секретариата Совета Безопасности Российской Федерации и трудился бок о бок с А. Лебедем, С. Глазьевым, А. Коржаковым, П. Грачевым, Л. Рохлиным, Б. Пастуховым, очень кратко с И. Рыбкиным. Поначалу, признаюсь, опешил: такого не может быть, потому что не может быть никогда! Оказалось, может. Через пару месяцев серьезно обсуждался вопрос о расширении моих полномочий и назначении на должность начальника управления или советника Секретаря Совета Безопасности. Однако, вскорости, Александр Иванович, выполнив свою историческую роль и сохранив непорочность существовавшей тогда власти, попал в немилость, и весь «лебединый» призыв с Ильинки поперли подчистую. Помаявшись год на гарантиях госслужбы и получая свой среднемесячный заработок, я летом девяносто восьмого года был приглашен в кабинет первого заместителя Главы кремлевской Администрации Виктории Митиной. Дамы достойной и суровой, которая, за многие годы первой попыталась по-настоящему взяться за отношения центра и регионов. Однако тогда еще было время коротких «рокировочек», и Виктория Александровна, невзирая на свою близость к Татьяне Борисовне, вскорости ушла обратно в родное Подмосковье.
Вот сижу я в приемной на спецэтаже первого подъезда, где не всякий «кремлевский вездеход» имеет свое магическое воздействие на сурово-напускных стражей с васильковыми петлицами, и теряюсь в самых различных догадках. «Вроде бы только все начало налаживаться, появилась перспектива хорошей, а главное интересной и денежной работы, и вот на тебе, зовут. Волнуюсь, чего уже здесь говорить, ну и гордость естественно обуревает, если позвали, значит, понадобился, значит, еще нужен кому-то на самой главной площади государства».
Размышления прервала вежливая, симпатичная и вместе с тем незаметная секретарша (типично-местное достижение):

Проходите, вас ждут.
Разговор длился минут тридцать, из них минут пятнадцать ушло на различные воспоминания, поиски совместных знакомых и точек пересечения служебных путей. Поручение, данное мне, было незамысловатым, но весьма проблематичным. Только что завершился первый тур выборов в Красноярском крае, и уже никто не сомневался, что будущем хозяином этого богатейшего и знакового для России региона через несколько дней станет генерал Лебедь, опальный политик, народный трибун с «природно-ласковым лицом»,
как он сам любил себя называть. Конечно же, симпатии Администрации Президента, да она этого и не скрывала, были на стороне противника Александра Ивановича господина Зубова. Одним словом, мне поручалось, памятуя мое военное прошлое, совместную работу в Совбезе, бросить все, мчаться на Енисей и во что бы то ни стало убедить грозящего вновь стать опасным для Ельцина политика до инаугурации встретиться с Викторией Александровной и договориться о дальнейшей жизни, что называется, еще на берегу.
Признаюсь, летел в Красноярск без особых надежд, так для очистки совести. Конечно, было интересно, да и хотелось увидеть Центральную Сибирь, Енисей, встретиться с ребятами, которые ушли вместе с Иванычем. В общем, почему бы
и не слетать? Тем более что командировку пообещали оплатить. Однако тревоги мои оказались напрасными. Лебедь и сам, как потом выяснилось, искал такой встречи, только никак не мог найти подходящий канал и повод, чтобы не уронить свое достоинство, прежде всего в своих, а потом уже и народных глазах. Все срослось весьма удачно. И вот, через неделю с небольшим после второго тура и славной победы, я встречал Александра Ивановича в YIP столичного аэропорта Домодедово. Зазвонил мобильник. Мой собеседник, убедившись, что разговаривает именно со мной, и что я встречаю Лебедя и должен сопровождать его к заместителю Руководителя Администрации Президента РФ, понизив голос, сообщил новость, от которой я чуть было не присел: «Викторию Александровну перевели на другую работу. Вместо нее назначен Владимир Владимирович Путин, и, предваряя мои многочисленные вопросы и доводы, продолжил, все остается в силе. Изменяется только время встречи и место. В тринадцать ноль-ноль, третий подъезд, второй этаж, кабинет начальника Главного контрольного управления. Не волнуйтесь, все обо всем предупреждены.
Встреча состоялась. Первые шаги
в сложных и весьма неоднозначных отношениях между этими, безусловно, отмеченными Богом людьми были сделаны на той первой их встрече. Мне очень лестно, что я имел к этому событию хоть какое-то касательство.
Через неполных два месяца меня назначили Полномочным представителем Президента Российской Федерации в Красноярском крае, Эвенкийском и Таймыро-Ненецком автономных округах. Именно с этого момента и началась моя бюрократическая одиссея.
Когда-то очень давно граф В. Панин,
на вопрос Екатерины Великой: «Чем сей край управляется?» (вопрос, если не путаю, касался южных земель Империи), отвечал: «Управляется он, матушка-императрица, милостию божиею да глупостию народной».
Сколько раз я вспоминал эту емкую и откровенную фразу царедворца, сколько раз находил ей подтверждения в нашей действительности. С тех первых поездок, с первых праведных возмущений и наивных порывов махом все исправить минуло пять лет. Страна изменилась, во многом изменились и люди. Со страшными потугами труд начал приобретать цену, а деньги из фантиков стали превращаться в залог сытого будущего. Из новейшей истории только последних три путинских года стали отдохновением. Прекратилась кадровая чехарда с премьерами, кое-как устоялись правила игры в бизнесе, да и в повседневной жизни, Россию с куцей постоянно сокращаемой армией стали признавать зубастые и вечно голодные акулы мирового капитала, да еще и многое, многое другое, на первый взгляд и незаметное. Стало спокойнее, и сразу же начали раздаваться голоса с требованиями проведения срочных кардинальных реформ правильные, кстати, требования. Не пытаясь объять необъятное, остановлюсь только на одной из этих реформ, но, пожалуй, самой главной реформе управленческого аппарата.
Ни для кого не секрет, что нынешняя власть до сих пор использует старые партийные меха для
выдержки нового вина управленческой элиты. Это и естественно, уж больно краток срок этой самой новейшей истории, так что законы пресловутой номенклатуры продолжают действовать во всей своей полноте. Помните крылатое: «Кадры решают все!» Этот боевой клич и нынче нет-нет да раздается с разнокалиберных трибун, дескать, не сметь забывать основу основ! А основа на практике до примитивности проста: любое повышение по службе по-прежнему должно давать дополнительные блага. Нет, не прибавку к достойной зарплате, а именно ненормативные блага, о которых, справедливости ради, сейчас уже нигде открыто не пишут, но которые продолжают существовать и разлагать душу служивого человека. В чем это заключается? Прежде всего, в доступе к распределительно-запретительно-контролирующим функциям, основе основ жизни и цели госаппарата. Потом в доступе к средствам связи и иным видам коммуникаций. В первую очередь специальных. Банальный городской телефон это удел секретаря, а вот первая и вторая «кремлевка», «ПМ» (правительственным междугородняя), аппарат «ВЧ», и еще много других с разными названиями в зависимости от ведомства, где вы служите, они значат в жизни чиновника очень многое. Будьте покойны, хозяин кабинета обязательно соизмерит весомость вашего вопроса или просьбы в зависимости от телефона, по которому вы ему позвонили.
Третье
от должности зависит вид автотранспорта, который вам полагается. Вообще-то в современной гражданской службе (она почти во всем мире таковой является, только у нас почему-то именуется государственная. Все служат гражданам, только мы государству или государю), без автомобиля делать практически нечего. На своем опыте знаю подчиненным машина гораздо нужнее, чем мне. И все же автотранспорт по вызову положен с такой-то должности, а с такой-то положена персоналка, и все тут. Подчиненные на трамваях, а машина шефа на приколе.
Четвертое
питание. На той же Старой пощади, в Госдуме, Совете Федерации, Совете министров, министерствах и ведомствах имеются как минимум три уровня обслуживания и три уровня цен. Чем выше ваш статус, тем ниже цены, тем изысканнее блюда.
Пятое
командировки, проездные и т.д.
Шестое, седьмое, восьмое
пальцев не хватит, чтобы перечислить. Все это как было заведено Львом Давыдовичем Троцким, так до сих пор и существует. Окунувшись в провинциальную жизнь можно увидеть точный слепок той же картины, с одной лишь разницей жемчуг поменьше, дома пониже, да асфальт пожиже. Хотя справедливости ради надо сказать провинция провинции рознь. Есть регионы, в которых местные чиновники живут, пользуясь современной терминологией, несравнимо круче своих московских собратьев.
Оставим в стороне внешние атрибуты власти. Как говорит один из моих персонажей, характеризуя чиновничью касту: «Мы всего лишь пыль на сапогах власти, но чтобы нас смахнуть власть должна будет нагнуться». Давайте посмотрим, кто же является носителем этой власти? Кем являются те кадры, которые решают все? Почти на
семьдесятвосемьдесят процентов это бывшие партийно-хозяйственные работники старой закалки, выходцы из комсомола, отставники всех мастей и тонкая молодая поросль на второстепенных ролях. Хотя последние годы все чаще во власти появляются молодые люди с лихорадочным блеском трудоголика в глазах. Это эмиссары бизнеса, отправленные в госаппарат для продвижения своих узко корпоративных интересов. Такой внедренец обходится собственнику гораздо дешевле, чем волокита по ублажению и подкармливанию многих и многих.
Однако все по порядку. На мой взгляд, существует глубокое заблуждение о якобы существовавшей в советские времена некой уникальной системы подготовки кадров. Сколько я ее ни искал
не нашел. Действительно существовали кадровые резервы, был определен порядок прохождения партийно-хозяйственных должностей, но это были разные, не однозначные, а порой и интригующие друг с другом системы. К примеру, партийная кадровая политика, доминирующая над всем, во многом отличалась от кадровой системы исполнительной и советской власти и без особой нужды не обменивалась с ней кадрами. Профсоюзы и комсомол, при всей своей партийности, шли особняком. Единственное, что тогда объединяло все институты власти, так эта круговая порука, заложенная в Уставе партии. Чтобы стать партийцем, на сколько вы помните, тебя должны были рекомендовать два уже проверенных члена организации, и ты обязан был подать подписку-отречение о сотрудничестве и беспрекословном повиновении не народу и государству, а именно этой организации и уже через нее служить и народу и государству. Такая своеобразная изотерическая инициация. Все было в лучших традициях масонских лож: и степени, и посвящения. Октябрята, пионеры, комсомол, профсоюзы и как итог верный ленинец, а там уже могла и дверь с началом ковровой дорожки отвориться. Все зависело от того, как ты зарекомендовал себя на подготовительных этапах. Зиждилась такая кадровая политика на почти генетическом страхе, основанном на персональной ответственности и бесчеловечном отсутствии права на ошибку и сомнения в верности партийных постулатов. Вообще о наших недавних ритуалах и системах воздействия на психику людей по средствам публичных покаяний и коллективных бичеваний слишком мало написано, а вопрос весьма и весьма интересный.
Да, кадровая система существовала и, отбросив в сторону сантименты, можно констатировать, что она в определенной степени обеспечивала страну руководящими кадрами. Той стране других чиновников и не надо было. Они исполняли распорядительно-контролирующие функции, где во главе угла стояли интересы государства, а не человека, тем самым полностью нарушались и права гражданина и общечеловеческие принципы морали, отраженные, скажем, в известном положении Платона: «Мера всех вещей
человек». Не давать, запрещать, отнимать, контролировать, наказывать эти глаголы и нынче составляют основной смысл большинства должностных инструкций и положений властей всех уровней. Сегодня уже нет Советского Союза, однако его дух продолжает жить в кадровой политике новой России. А не опасно ли это? Имеем ли мы право забывать, что именно чиновная каста, полностью подконтрольная партии, и довела одну из величайших стран мир до развала? Почему мы топчемся в нерешительности, уповая на пресловутое российское «авось»? За двенадцать лет у нас так и не заложены основы подготовки бюрократов новой формации. Вырастить одного государственника задача весьма сложная, трудоемкая и затратная. В дореволюционной России такая система существовала, существуют подобные и в соседних с нами государствах. Мы же все пытаемся «изобрести велосипед», принимая различные законы и поднормативные акты о госслужбе, но толку в этом пока маловато. Ни в одном из этих документов нет четких и простых положений, без которых, на мой взгляд, всякая деятельность чиновника бесперспективна и даже вредна. Наши законы как бы вы их не читали, не дадут вам ответа на вопросы: Кто и при каких условиях может стать госчиновником? Как оценивается при зачислении на службу его прилежание в вузе? Какая должность является первичной в его карьере? Кто принимает решение о его допуске для работы в государственном учреждении? Какое время он может находиться на одной должности, и через сколько лет, при соответствующем прилежании, он будет повышен, переведен по горизонтали в более престижный регион или награжден и какой наградой? Какие должности различных ведомств соответствуют друг другу? Где обозначены основные положения должностных обязанностей государственных служащих, начиная с низших должностей и завершая высшими? В чем состоят функции и где обозначены границы полномочий наших министерств и ведомств? И, естественно, материальное и моральное вознаграждение за службу. Кажется, простые вопросы? Но ответов на них в законах нет. Вообще наши законы настолько обтекаемы, что порой больше походят на решения старых, добрых съездов партии. Они даже каким-то специфическим языком написаны, попробуйте прочитать, уверен, не во всем и до смысла доберетесь. Однако законы это полбеды, беда ведомственные инструкции, положения, комментарии и руководящие приказы. Вот здесь уже точно черт ногу сломает, неслучайно они скрыты от постороннего взгляда и недоступны для простого смертного. Специалисты считают, что таких актов больше полутора миллионов! И пекутся они в основном в министерствах и приравненных к ним ведомствах. Как здесь не вспомнить слова одного из видных государственных мужей первой половины девятнадцатого века, министра внутренних дел России И.А. Валуева, который в своем дневнике писал: «Наше правление министерская олигархия». Спустя несколько лет, уже являясь председателем Комитета министров (фактически премьер-министром) он уточняет эту формулировку: «Никогда еще центральная власть не была так раздроблена, как теперь. Внутренняя текущая администрация в руках министров, по частям». Поразительные слова, прозвучавшие для меня как некое откровение, главное с абсолютной точностью характеризующие состояние нынешней власти. Олигархия это власть немногих. Не знаю, с чьей подачи, в эти немногие мы поспешили записать сегодняшних нуворишей, на самом же деле богатство немногих у нас полностью зависит от властьпридержащих. Именно власть и близость к ней, а не труд дают сегодня возможность сколачивать баснословные состояния. Основным властным инструментом, а главное, распорядителем бюджета страны является не столько само правительство, а именно министерства, права и власть которых порой ничем не ограничены и практически по-настоящему никем не контролируются. За использование бюджетных денег перед Госдумой ритуально пару раз в год отчитывается глава правительства, весьма общо и за всех сразу, а не конкретный министр. Губернатор за федеральные деньги тоже публично нигде и ни перед кем не отчитывается. Вспомните, сколько баталий идет во время принятия бюджета, но вот основной закон года принят и тишина. Знатоки говорят, что его еще до окончательного утверждения поделили между собой министерства, а уж через них деньги пошли своими, порой только им и ведомыми путями. При этом министерства в своих привязаностях и симпатиях не однородны. Внутри каждого из них есть группы людей, тесно связанные как раз с теми, кого принято у нас называть олигархами, т.е. финансово-промышленными или банковскими группами. Именно за влияние на министерства и ведется сегодня борьба между ними, именно за близость и дружбу с министрами разгораются самые грязные пиар-войны. Мне кажется, что нынешнее положение мало чем отличается от времен Александра II, разве что еще более усложнено многослойностью исполнительной власти, наличием несовершенной законодательной системы. (С ужасом дожидаюсь принятия нового Муниципального кодекса, который по количеству субъектов самоуправления грозит оставить далеко позади времена сплошной советизации России.) Сегодня у нас министерств и комитетов, где служит, по данным Гокомстата 590,3 тысяч человек. Всего же в стране чиновников всех уровней миллион двести пятьдесят две тысячи триста. При этом в исполнительной власти, включая исполнительные органы местного самоуправления, задействовано 85, 7 % от их общего числа! Много это или мало зависит от того, с какой стороны посмотреть. Если со стороны нашего бюджета много. Со стороны целесообразности и удобства для населения мало. К примеру, у нас на тысячу занятого населения приходится 6,8 работников федеральной власти, в Англии 11,3. Но где мы, а где та самая Англия! Однако это всего лишь цифры, а какова их эффективность? Каков коэффициент полезного действия? Приведу всего лишь один пример. Жители Кемеровской области на третье место по значимости беспокоящих их проблем ставят нездоровую экологическую ситуацию в регионе. Действительно очень серьезный вопрос, требующий оперативного решения со стороны федерального центра. Но не все так просто. Оказывается, мониторингом загрязнения окружающей среды занимаются восемь различных организаций, представляющих различные министерства и еще пятьдесят ведомственных лабораторий имеющих соответствующую аккредитацию или свидетельство об оценке состояния измерений. При этом областное руководство Главного управления природных ресурсов и окружающей среды Минприроды России признается, что в регионе отсутствует единая система государственного экологического мониторинга, единая база данных, проводимые наблюдения не унифицированы, а главное, нет единого хозяина и ответчика за улучшение экологической ситуации и, следовательно, за наше с вами здоровье. Казалось бы, все очевидно, пора передать региону большинство контролирующих функций и право распоряжаться финансами, предусмотренными федеральным бюджетом на экологические цели, а федеральной структуре, к примеру, тому же Казначейству взять их использование под надлежащий контроль. Но этого не происходит и, боюсь, в ближайшие годы не произойдет, потому что в этом, прежде всего, не заинтересованы сами федеральные министерства. Чем же тогда станут заниматься их региональные управления, а если нет регионов, то и нет финансирования, нет бюрократического веса и значимости, а как итог возникает вопрос о надобности подобного ведомства. Чем больше министерств, тем больше и финансовых контролеров на территории субъектов федерации. Федеральная управленческая система страны громоздка, перегружена, большинство ведомств и министерств через свои региональные подразделения дублируют друг друга. Возможно, во времена тотального недоверия и подозрительности такое приглядывание друг за другом и было оправданным, но на кой ляд оно сегодня? Зачем в условиях рынка нужны отраслевые министерства и госкомитеты? Скажите, какая необходимость в Министерстве культуры, сельского хозяйства, природных ресурсов, здравоохранения, печати, и т.д.? Какие функции выполняют столько вице-премьеров? Приблизительно такое же дублирование происходит в других не менее важных сферах нашей жизни. Следует заметить, что региональная исполнительная власть в подавляющем большинстве скопирована с федеральной, а значит, имеет свои соответствующие структурные подразделения, которые, кстати, по данным того же Госкомстата за последние семь лет увеличили свою штатную численность на сто двадцать семь с половиной тысяч и составляют сегодня 52,9 % от всего бюрократического аппарата нашего государства. Так что в пору кричать «караул».
Признаюсь, на первых порах меня все эти параллели и дублирования немало удивляли и раздражали. Почему такое может происходить? Бросался писать докладные записки, звонить с докладами, наивно полагая, что мой голос полпреда могут услышать, а может, и донести да высочайшего уха. Через полгода пыл поостыл, кое-что начал понимать. Оказывается, что докладные записки из регионов кроме куратора, закрепленного за несколькими субъектами, никто и не читает, а из прочитанного в обзор для начальника управления включается только кляузные материалы да разного рода комментарии к происшествиям и
противостоянием ветвей власти. Дальше больше. За все мое полпредство с Президентом Ельциным мы так ни разу и не встретились, нет, конечно, я его видел раз в год на зачтении ежегодного послания. Ситуация изменилась с приходом на должность руководителя Администрации Александра Стальевича Волошина, который начал нас собирать на собеседования по каким-то конкретным вопросам. Эти отчеты больно ударили по управленческому начальству. Оно было явно уязвлено и обижено, потеряв монополию на управление «Оком государевым». Однако оставлю пока тему полномочных представителей Президента, мне кажется, она заслуживает отдельного разговора.
Тогда же я мотался по бескрайним просторам Красноярского края, вспоминал уже цитированного мною графа Панина и набивал шишки. Постепенно пришел к крамольному выводу
федеральная власть в регионах постепенно деградирует и, пользуясь отсутствием государственной воли, начинает вариться в собственном соку, превращаясь в оккупационный режим на той или иной территории. Губернаторы, имея неконтролируемые свободы и полномочия, были вынуждены создавать собственные структуры для защиты от федерального беспредела. Единственным сдерживающим фактором тогда был федеральный бюджет принятием и дележкой, которого занимались все без исключения властные структуры страны круглый год. Мне кажется, что два последних года прошлого столетия были ярчайшими страницами агонии умирающей управленческой системы, обломки которой мы пытаемся вмонтировать в день сегодняшний, полагая их священными и краеугольными камнями бюрократической мудрости. Боюсь, что это далеко не так. Необходимо менять принцип власти, ее идеологию и закреплять все это в полнокровных законах и Конституции. Мировая цивилизация покоится на трех незыблемых столпах: равенстве всех перед законом, священности принципа собственности и личной свободе человека. Руководство страны вот уже второе десятилетие ходит вокруг да около и никак не решится объявить своим согражданам, по каким принципам мы живем, государство с каким укладом строим и к чему в ходе всех этих безумных экспериментом мы должны придти, что нас ждет в ближайшей и отдаленной перспективе. Раньше этого ждали с нетерпением, но постепенно устали, а в погоне за хлебом насущным и вовсе позабыли, плывем по течению, да и ладно. Безразличие наше тяжко и для человека, и для государства, для последнего оно, пожалуй, смертельно. И вот уже опять в который раз перед нами все также встает извечный русский вопрос: что делать?
А действительно, что делать и, прежде всего, в обсуждаемой нами теме? На мой взгляд, очевидны три проблемы, без решения которых дальнейшее государственное строительство будет весьма затруднительно. Первая
это статус и четкие границы полномочий губернаторов их равенство или неравенство друг перед другом. Исторически эта должность в России была ключевой и назначалась по высочайшему указу. Фактически губернатор с весьма небольшим штатом был полноправным руководителем местных и центральных ведомств на вверенной ему территории, не требовал за собой контроля со стороны далекой столицы и по всем вопросам своей деятельности замыкался на Министерство внутренних дел, чем вызывал нескрываемую зависть у других министров. У нас в последнее время можно услышать предложения отказаться от выборов губернаторов и вернуться к имперским принципам. Думается, что такой поворот даст больше минусов, чем плюсов и войдет в неизбежное противоречие не только с ныне действующей Конституцией, но и с начавшим складываться экономическим укладом, основу которого составляет народная инициатива, частная предприимчивость и право граждан на основные свободы. Не вмешиваясь в конституционные права субъектов, федеральная власть должна определить и закрепить соответствующими законами правовой статус избранного губернатора как одного из высших чиновников государства, возможно, их следует ввести в состав правительства на правах министров без портфеля, определив темы обязательного присутствия. Такой шаг намного повысит эффективность исполнительной власти, сделает ее более целостной и заставит правительство работать в тесной связи с территориями, даст губернаторам прямую возможность участвовать в процессе формирования и исполнения федерального бюджета, а также контроля за ним. Сегодня глава субъекта замкнут в своем уделе, в центр без особой нужды ехать не стремиться ибо ощущает себя там в роли просителя или статиста. Он чувствует свою отчужденность, второстепенность, если хотите. Существующий ныне Государственный совет, скорее напоминает некий закрытый клуб, где время от времени собираются известные люди поговорить, пообщаться друг с другом, но его решения для исполнения тем же правительством не обязательны. Глава государства должен обладать правом инициировать отставку губернатора, если в регионе дела идут плохо, критерий этих «плохостей» тоже должен быть закреплен законом. Возможно, количество субъектов должно быть уменьшено, во всяком случае, национальные образования как средневековый атавизм должны быть преобразованы в полнокровные территориальные единицы, способные к самостоятельной хозяйственной деятельности. Если мы этого не сделаем, национально-территориальные субъекты постепенно начнут окукливаться в династично-клановые формирования, как это происходит сегодня почти со всеми бывшими советскими республиками Средней Азии и Закавказья.
Второе
оптимизация количества министерств и госкомитетов, имеющих региональные структуры, возможно замена их на более мобильные и гибкие постоянно действующие при правительстве госкомиссии с исключительно контролирующими и координирующими функциями. Сократив численность министерств и соответствующих им ведомств, оставшиеся и укрепленные структуры наделить более конкретными и жесткими полномочиями.
Третье
упразднение, интенсивно формирующихся в Федеральных округах, промежуточных органов федеральной власти, укрепляющих незыблемость министерской олигархии. Непонятно зачем понадобилось столько ведомств с генеральскими должностями и постоянно растущими штатами, которые никем не командуют и ни за что не отвечают. Сейчас начали раздаваться требования наделить федеральные структуры Федеральных округов и сами округа правом участия в бюджетном процессе, вернее, в возможности распределять бюджетные деньги среди губернаторов. На мой взгляд, если это произойдет, министерская олигархия одержит в стране окончательную победу, подготовит очередной этап для дальнейшего развала России и оставит Президенту подконтрольную территорию, ограниченную Московской кольцевой дорогой.
Недавно В.В. Путин подписал Указ, согласно которому отвечать за административную реформу поручено вице-премьеру Алешину. Образована высокая комиссия, правда, ее состав не внушает особого оптимизма, подавляющее большинство министры и их представители. Как-то слабо верится, что высокие государственные мужи уподобятся унтер-офицерской вдове и сами себя высекут. А именно так и придется поступать, если к вопросу реформирования подходить серьезно. Административная реформа без реорганизации управленческой структуры государства не принесет ожидаемых результатов. А кто из действующих министров пойдет на сокращение или ликвидацию своего ведомства? Если же таковые и есть, то кто им до сего дня мешал выйти с подобным предложением? Существует опасность, что реформа сведется к очередному сокращению количества чиновников, но это будет всем знакомый тришкин кафтан: в одном месте убавим, в другом нарастим, а в итоге общая численность государственных служащих возрастет. Если вы помните, последние годы только и говорят об этом пресловутом сокращении, но статистика показывает другое: за последние семь лет армия чиновников увеличилась почти на двести тысяч человек. И все же не будем спешить с выводами, комиссия только приступает к работе.