Прощание с пернатыми

* * *

Утлая лодка утра, яхта ясного дня

Будут тебе смутно напоминать меня.

Будет моим ликом ночью луна в окне.

И напевать ливни осенью обо мне.

Будет в ночи ветер имя мое шептать,

С ветки летать на ветку, тишь за окном шатать.

Будет гудеть печка, грусть навевать все дни.

Тихо скрипеть крылечко: «Где же она? верни...»

* * *

Московское время проточно проходит, минуя врата

Деревни, где темные ночи, но светлая в окнах вода.

Где скромно живет и обычно, не рушась на этих и тех,

Народец простой, горемычный, открытый душой к доброте.

Пусть бедно, зато не опасно — посеял, а завтра нашел.

Вот так и становится ясно, кому на Руси хорошо.

И так хорошо, что аж плохо без тьмы самогонного дна,

А там за шкворчащей картохой совсем мужику не до сна.

А в целом тут мало соблазнов — живут в основном старики.

Жила здесь бабенка отвязно — и та подалась от реки.

И нет здесь угрозы пернатым, и, может, еще посему,

Раскинувши руки крылато, летает дурак по селу...

* * *

Хоть небо оловом луди — дожди сгущаются под вечер.

Забыта Богом и людьми, стоит изба, понурив плечи.

Жучки гнездятся на бревне, и во дворе царит безмолвье,

И гвоздь навеки на стене с кольцом ржавеющим помолвлен.

Висит, от времени сера, хозяйки сирая циновка,

Провиснув посреди двора, спит безрубахая веревка.

Кругом осот и лебеда, заглохло время в доме старом.

Не брякнет конская узда, корова не бежит из стада...

Упала старая труба, и опустились крылья ставней.

Нахохлившись, стоит изба отставшей птицею от стаи.

* * *

Седое небо подперев плечом,

Застыл ноябрь хмурый у воротца.

Заиндевелый стог стоит свечой,

Проталины приталены морозцем.

Кружится робко первозданный снег,

В оконце темном светятся рябины...

Приходит в память детство, как во сне,

Где слово «счастье» пахнет мандарином.

И враз теплеет в божеской руке,

И тяжесть жизни будто невесома...

Светлеют окна, как вода в реке,

И протекает время мимо дома.

* * *

Тончайшей паутиной тишины обвиты дни, дома, плетенья веток,

Залистанной до дыр дорогой лета ушло тепло, страницы сожжены.

Деревья, крылья веток теребя, глядя с тоской вослед высокой стае,

С пернатыми прощаются до мая и снова возвращаются в себя.

Во рту небес луна, как леденец, бледнея, тает, тают в небе звезды,

И замолкает ночь в небесных гнездах, играет день на клавишах крылец.

Гусиным пухом полон огород, в траве краснеют поздние ранетки,

Сосна заснула, стоя у ворот, октябрь вянет на небесной ветке.

Степь, цепенея, дремлет в тишине, пропитан воздух свежестью и негой.

Такая тишь, что слышно в вышине, как прорастает снег сквозь

толщу неба.

* * *

Вот и настало небес полноводие,

Скрипом уключин наполнилась ночь.

Бряцает ветер пустыми поводьями,

К зорьке ускачет куда-нибудь прочь.

Время сменяет дожди на метелицу,

Вот и побелен годами висок.

И не заметишь, как жизнь переменится

С моря — на речку, а речка — в песок.

Домик закрою, пойду за околицу,

Далее, далее — ветер, встречай!

Все, что ненужное, может, отколется,

И перемелются боль и печаль.

Душу остудит дорога звенящая,

Выйду на новый небесный виток.

Крылья расправлю и стану летящею,

Как под подошвой у Бога листок.