Современная алтайская литература в поиске тем и жанров

В последнее два десятилетия в литературоведении идет процесс нового прочтения литературы ХХ столетия, восстанавливаются имена незаслуженно забытых писателей, переосмысливается судьба и творческое наследие многих известных алтайских личностей. Архивные материалы, выявленные в 80-90-е годы, свидетельствуют о том, что судьба многих алтайских писателей оказалась трагичной и противоречивой.
Так возвращены в историю алтайской литературы имена Н.А. Каланакова (1888-?), автора первых букварей, дважды репрессированного в суровые 30-е годы и А.А. Сыркашева (1899-1939), написавшего автобиографическое произведение под названием «О себе»; перечитывается литературное наследие уже известных, состоявшихся писателей 20-30 годов М.В. Мундус-Эдокова, П.А. Чагат-Строева, П.В. Кучияка и других; осмысливаются залежавшиеся произведения, опубликованные лишь в 80-90- годы (Г.И. Чорос-Гуркина, П.В. Кучияка, Я.Т. Бедюрова и др.).
Особого прочтения с точки зрения этнокультурного, мировоззренческого пласта требует литература второй половины прошедшего века. Писатели этого периода заметно обогатили поэтику и стиль алтайской литературы. Переосмысливая традиционные образы, осваивая приемы мастерства русских и зарубежных классиков, А. Адаров, Л. Кокышев, Э. Палкин, Б. Укачин и многие другие писатели открыли для национальной лирики новые возможности художественного обобщения.
С середины 70-х годов поэты знакомятся с эстетикой и поэтикой восточной литературы, что послужило стимулом для создания стихов-миниатюр, корни которых прослеживаются в родном фольклоре. Увлекаясь краткостью стиха, алтайские поэты Б. Укачин, Б. Бедюров. Ш. Шатинов и др. вернулись к народной мудрости алтайской поэзии, философскому осмыслению мира и человека.
Алтайские поэты с самого начала были язычниками и остаются ими при сосуществовании других религий: до сих пор почитают огонь, обожествляют природу, поклоняются Алтаю. Не случайно, в современной поэзии отмечается взаимообусловленность человека, природы и Вселенной.
В жанровом отношении помимо общеизвестных обнаруживается возрождение древних жанров, как «слово», «гимн», «слава», «благопожелание» и т.д. Отсюда и стихи поэтов, глубоко связанные с обрядовым действом. (Стихотворения Б. Укачина «Молитва у кедра», «Заклинание медвежей головы», Б. Бедюрова «Благословление кедра», «О языке и обычаях охоты», П. Самыка «Молитва Духу Алтая»», «Солнцепоклонник» и др.).
Одновременно современные поэты осваивают новые для алтайской лирики жанры, как венок сонетов. Все это свидетельство большого дарования и мастерства современных алтайских поэтов.
В постперестроечное время алтайским писателям пришлось менять привычные стереотипы художественного мышления и видения, осмыслить и принять не только современные процессы, происходящие в стране, но и понять и дать оценку историческим событиям целого столетия.
На рубеже веков заметно обновляются темы и жанры алтайской прозы. Значительно обогащается её поэтика. Достаточно обратиться к рассказам и повестям ведущего прозаика современности Д.Б. Каинчина. В его рассказах «Сохрани нас, Алтай-кудай», «Перед взором — Голубая скала», к примеру, отмечен новый взгляд на традиционные понятия как отношение человека к природе, обычаям и традициям предков, самому себе, Всевышнему. Дух Алтая всемогущ, свят и вечен, требует почтительного отношения к себе: будь это огонь, родная земля или Вселенная.
Герой второго рассказа, Кором-Уул, терпит несчастье из-за своей алчности — брать все у природы, за что понес наказание собирая мумие, он чуть не упал со скалы. Через год этот полугородской парень возвращается к Голубой Скале и совершает ритуал предков — просит прощения у неё за то, что нарушал покой величественных гор. Человек должен расплатиться за свои грехи на этой земле — вот основная идея упомянутых выше произведений.
Характерно то, что новых авторов за эти два десятилетия почти нет. Писатели с большим опытом вынуждены заново пересмотреть свой творческий путь, внося существенные коррективы в собственное творчество, осваивая новые для алтайской литературы жанры. В постперестроечное время они создают художественные произведения нового содержания. Причём для раскрытия ранее запретных тем алтайские писатели используют необычные приёмы и средства изображения. Таковы, к примеру, рассказы и повести Б. Укачина, К. Телесова, Д. Каинчина, романы А. Адарова («Сердце, опаленное огнем»), К. Телесова («Катунь весной») и Д. Каинчина («Над нами Белуха»).
Основой романа «Синяя птица смерти» (1988-1990) А. Адарова, опубликованного в 1993 году, послужили архивные и исторические материалы, ставшие доступными в годы перестройки. В романе изображена правдивая картина века. История страны предстает как цепь случайностей. События же показаны через судьбу одного человека.
Действие происходит на стоянке Чанкырлу, где поселился главный герой романа, бывший работник обкома партии Эрел Яприн. Он осознанно готовится к своей смерти. Однако его беспокоят воспоминания прошлого, поскольку пятнадцать лет своей жизни он просидел в тюрьмах Магадана, Колымы, Красноярска. Эрел Яприн не случайный человек: он полиглот, знает четыре языка, одаренный музыкант, художник, мастер на все руки. В последние годы он зарабатывал на жизнь, работая печником.
От изображения событий прошлых лет автор легко переходит к сегодняшнему дню, реальное переплетается с ирреальным, как сон и явь.
Герой разговаривает с самим собой. Иногда души умерших участвуют в диалоге как реальные собеседники. Так раскрываются исторические события и факты ХХ столетия. Это не исповедь человека времени, а взгляд изнутри, из потока истории. Так в романе изображена судьба не одного человека, а целого народа.
В повести «В глазах моих — алтайские горы» Д. Каинчина изображена та же тема репрессированных. Однако в данном случае показана судьба косвенно пострадавших. Героиня повести Мызыл с тремя малыми детьми возвращается из ссылки домой, на Алтай, через бескрайние казахстанские степи. Эта неграмотная алтайская женщина выдержала непосильные лишения и трудности, но не потеряла веру в жизнь, надежду на возвращение на родину. В самые трудные минуты своей жизни Мызыл обращалась к Алтай-кудаю и шептала одно и то же выражение: пусть глазам моим покажутся родные алтайские горы! Такие же слова она заставляла твердить своим детям, не ведавшим родины предков. Сюжет повести тяготеет к жанру романа. Однако автор ограничился повествованием судьбы одной алтайской женщины.
Современных прозаиков интересуют не только события ХХ столетия, но и древнетюркские времена. К примеру, Дибаш Каинчин, задаваясь вопросом: кто мы, современные тюркоязычные народы, в повести «Пепел звезд» (1992) пытается художественно изобразить события VI-VIII веков.
В свое время древние тюрки славились высокой культурой. А что осталось после них? Молчаливые курганы, да каменные изваяния. А кто их соорудил? Зачем? С какой целью? Вот те вопросы, которые заставили прозаика взяться за перо.
Народный писатель А. Адаров тоже возвращается к этой теме и создает сонеты под названием «Тени Кюль-тегина»» (1995); трагедию «Письмо, посланное из каганата» (2000). Героями выступают легендарные исторические личности по имени Кюль-тегин, Билге-каган, Тоньюкук и другие. В первом названном произведении современный поэт как будто слышит голос предков. Его мысли перекликаются с мыслями тюркского кагана. Душа Кюль-тегина возвращается на родину и не узнает облик современного Алтая: «Как будто потерял я родину, маячат передо мной чужие лица. Откуда они родом? Кто они? — спрашиваю я у окружающих. — Где мой великий народ? Где тот величественный каганат?» — спрашивает он у собеседника.
В трагедии конфликт происходит между древними народами табгач (китайцы) и тюрки, с одной стороны, с другой — междоусобица внутри каганата.
После смерти отца разгорается борьба сыновей за престол. Тут проявляется и зависть и ложь, клевета и честолюбие. На совете каганата решается судьба единого народа — тюрки.
Наряду с известными писателями к древнетюркским темам обратилось новое поколение. Таково, к примеру, рассказы Д. Маскиной «Соколиное гнездо», Н. Бельчековой «Синий волк». В этих рассказах ставится вопрос о родословной современных алтайцев. Оба произведения основаны на преданиях. В первом случае родовая птица сокол спасает род меркит от полного исчезновения.
В рассказе Н. Бельчековой синий волк уходит от людей в небо, в вечность, прихватив с собой младенца для того, чтобы люди задумались о своем первопредке, о родословной тюрков.
В целом, алтайских писателей волнует идея единения тюркских народов на уровне диалога культур.
         Таким образом в последнее десятилетие различается два вида творений: документальная и художественная. При первом писатели активно обращаются к архивным материалам прошлых лет, опираются на воспоминания очевидцев, свидетелей тех событий (к примеру повесть Д. Каинчина «Человек не останется без племени» — «Jаан jурт ээн артпас» (2002), название которой переведено автором как «Большая семья», при втором — стремятся художественно изобразить события прошедшего века. Причем одни прозаики придерживаются хронологического показа исторических событий (К. Телесов, Н. Шодоев, Д. Каинчин), другие тяготеют к ретроспективному показу прошлого. Отталкиваясь от настоящего, они передают информацию эпохального значения (А. Адаров, Б. Укачин и др.)
         В целом алтайские писатели в своих произведениях пересматривают традиционные взаимоотношения человека и природы, личности и общества, власти и народа. В поиске новых тем и жанров современная алтайская литература достигла значительных успехов в своем поступательном развитии.