Вы здесь

Сыграть в отца

Рассказ
Файл: Иконка пакета 05_sherbinin_svo.zip (14.39 КБ)

Когда умираешь, сразу хочется всех убить. Одним махом — раз, и нет никого. Я кричу, я крою матом Бога за то, что он позволяет это со мной. Я бьюсь головой о стены. Ведь каждая смерть мне дорого стоит. Я теряю часть себя. Это несправедливо. Почему я? Почему не кто-то другой?

Вы думаете, когда умираешь, видишь световой тоннель?.. Ни фига подобного: черный квадрат, потом какое-то мелькание, причем цветное, а потом полоса — чаще всего одноцветная, но бывает и с узором. А иногда бывает надпись, нечто вроде «перекури, дружок», и обязательно многоточие в конце. Терпение — и тебе воздастся… Ага, конечно, так я и поверил! Я же знаю, что все начнется сначала.

Так было и в этот раз. Я проснулся утром, подумал, что неплохо бы сделать сегодня что-нибудь полезное. Как минимум, мне хотелось замочить ту толстую крысу, что обитала на пятом уровне подземелья замка. Как максимум — исполнить предназначение дракона. А чего, неплохо: раз — и за один день добиться самого заветного… Но только не в этот раз. В этот раз я бился с крысой уже четыре часа, но бесполезно. Эта сволочь отъелась харчами за мой счет и упорно не хотела подыхать от моей руки.

В это время в дверь позвонили.

«Ага, — подумал я, — крыса вызвала подкрепление. Не дождется!»

Звонок повторился, только настойчивее.

Я занят! — крикнул я в сторону двери.

Крысиная подмога не унималась, трезвон стал ритмичным и надоедливым. Я не выдержал, просто подлетел со стула и пошел разбираться с незваным гостем. Пока шел до двери, пытался подобрать скил, который будет более эффективным. Угроза у меня не прокачана — телосложением не вышел. Обольщение — тоже не совсем подходит; а вдруг подкрепление неопределенного пола, сантехник какой-нибудь или милиция. Если мужик, то понятно — прикидываешься геем, и он отваливает. Если девушка — начинаешь приставать. Тут уже два варианта: или уйдет, или останется. Но если второе — хо-хо, держите меня семеро!

Я уже был морально готов к встрече с девицей. Конечно! А кто будет против променять толстую надоедливую крысу на, скажем, сексапильную куртизанку? Ну, то есть проститутку. Шалаву, одним словом.

Вот так, добравшись от девушки до шалавы, я подошел к двери.

Я открыл ее, и тут случилось два удивления. Первое было мое — на пороге стоял Кузнец, в простонародье Кузнечик. На Кузнечика он, конечно, никак не тянул, разве что во младенчестве. Этакая дородная свинка с животиком, ну какой он Кузнечик? Но как-то приклеилось… Зачем крысе Кузнец в помощниках — я не понял. Да и вообще он редко заглядывал в мое обиталище… А второе удивление было — Кузнечика, так как я, задумавшись о крысе, предстал перед ним в чем мать родила.

Максимус, ты здоров? — спросил Кузнечик, смотря на меня.

И тут я вспоминаю, что эта сволочь меня там сожрать может. Я бросился обратно. Дородная туша Кузнечика вкатилась следом. Я предстал перед черным квадратом монитора, но в лоб мне уже светилось пресловутое многоточие: «перекурите», мол…

Твою мать! Съела падла! — выругался я и пару раз засадил кулаком по столу, так что монитор подпрыгнул.

Тут я вспомнил о подмоге, вызванной крысой в самый ответственный момент.

Чё пришел? — развернувшись, спросил я у Кузнечика.

Тот опешил.

Ты чё, Максимус?

Меня убили из-за тебя, теперь опять с ней биться до посинячки!

И Кузнечик мне зарядил. Просто так. Без лишних разговоров.

Я осел на стул, и нормальная жизнь начала обретать краски. Я поднял глаза на Кузнечика:

Ты когда пришел?

Да только что. Ты что, опять двое суток без передышки рыцаря гоняешь?

С утра только.

А, ну да, по тебе видно!

И тут я покраснел всем, чем можно покраснеть, даже брови, кажется, были пунцового цвета. Я помчался в ванную, накинул халат и вернулся.

Ты по делу или так? — спросил я у Кузнечика, возвращаясь к моему верному другу, компу.

По делу… так… то есть… ну, короче, я посижу у тебя?

Ну посиди, — ответил я ему и вернулся к монитору.

Наконец пресловутые точки сменились цветами жизни, и я направился к замку… Одно радует: я умею воскресать. Великая вещь, знаете ли. Раз — и ты воскрес из мертвых, рвешься на амбразуру, а за спиной у тебя поля, реки и Кузнечик на диване.

Кузнечик тем временем откупорил пиво, благо пиво он с собой носил мешками и не позволял себе нападать на чужой холодильник... Я уже спускался на первый уровень, как он вдруг заговорил:

Макс, ты надолго ушел?

Я ничего не ответил, меня окружили толстобрюхие пауки. Два уровня я прорубался через них мечом и огнем, выжигая слизистых тварей, разрубая их на части. Наконец добрался до третьего уровня.

У меня разговор есть, — проговорил Кузнечик настойчиво.

На третьем уровне пауков стало больше, они прямо из-под земли запускали в меня свои лапы. Я втыкал в землю меч и шел по трупам к четвертому, а потом и пятому уровню… И вот снова она, крыса крыс, матка грызунов, которую я ненавидел. Уже семь раз она заставляла меня умирать.

Мне помощь твоя нужна.

Эта фраза, произнесенная Кузнецом, выбила меня из колеи.

А мне что, не нужна? — прохрипел я, не отрываясь от монитора.

Давай помогу? — настойчивость Кузнечика никогда не знала границ, но сегодня он явно был в ударе.

Хочешь помочь — заткнись! — бросил я, потому что крыса начала медленно уступать мне. Каждый мой удар выбивал максимум, каждый взмах руки вселял надежду.

Но я забыл, что каждый удар Кузнеца тоже выбивает максимум. И он ударил мне под дых — незаметно подошел со спины и, когда мне оставалось пять процентов, выдернул из розетки системник. Экран погас.

Ну ты и козел, Кузнечик, — прошипел я и, выдохнув, упал головой на стол.

Кузнечик ничего не ответил. Я сначала решил, что он понял, что погорячился. Ага, конечно! Это стрекочущее нечто просто пиво допивал… Когда он загремел пустой бутылкой в пакете, я понял, что извинений не дождусь, и сдался, повернувшись к нему:

Ну, чего тебе?

У меня Танька родила.

Молодец. А чё тут делаешь тогда? В роддом иди, не мешай мне делами заниматься.

Максимус, ты хоть один раз можешь меня дослушать?

Валяй.

Сходи вместо меня.

И тут возмущению моему не было предела. Вот наглая морда! Мало того что лишил меня ощущения победы, так еще и на Голгофу отправить хочет!.. Я собрался произнести такую тираду, чтобы уши Кузнечика стали крыльями, и он упорхнул из моей квартиры. Но когда я поднял голову, на меня смотрел не Кузнечик, нет… он вдруг стал таким странным, каким я его никогда не видел.

Ты серьезно? — спросил я осторожно.

Мне сон приснился: прихожу я в роддом, — начал Кузнечик, — а у Тани негритенок родился. А вдруг сбудется?

Вот бред.

Ага, тебе бред, а мне каково? Знаешь, где мы его зачали?

В Египте?

В кинотеатре, на «Стилягах».

Кузнечик, — проговорил я и нажал кнопку «Power» на системнике, — позвони в больницу и спроси...

Позвони?.. Ты хочешь меня тут откачивать от сердечного приступа?.. Максимус, будь мужиком, пойдем. Тебе ведь ничего не стоит, просто посмотришь и все.

Я не пойду, — ответил я, уже уткнувшись в «Windows».

Ах так? Ну все, Максимус, ты сам напросился, — Кузнечик схватил системник, одним махом выдернул из него все провода и подошел к открытому окну. Я даже слова сказать не успел. — Выбирай: или комп выброшу, или идешь.

Так я пошел с Кузнечиком в роддом…

По дороге Кузнечик, естественно, затарился новой партией пива. Хорошо, что он не пьянел с него, а только толстел, а то зубы мои давно были бы не родными. Несколько раз я пытался сбежать. У ларька, когда Кузнечик озаботился выбором напитка. В переулке, пока он отливал. На мосту, там я просто спрыгнул вниз, зацепившись за перила… И всякий раз Кузнец меня снова находил. Просто появлялся среди дороги, и мне приходилось возвращаться. Интересно, как он догадывался, что я хочу вернуться домой и добить крысу?

Я уже совсем отчаялся, но тут из-за поворота вывернул наряд милиции и нас остановили. Надо же, вот она сила мысли! За все годы, сколько живу в Москве, меня ни разу не останавливали, а тут остановили. Хотя, может быть, это оттого, что Кузнечик шел по проспекту, держа в руке две бутылки пива, поочередно отхлебывая то из одной, то из другой.

Граждане, предъявите документики, — фальцетом запищал наряд в виде одного бойца видимого фронта.

Командир, ты чего? — удивился Кузнечик. — У нас же на морде написано: «русские».

Нарушаете, — продолжал мент.

Мы? — удивлению Кузнечика не было предела. — Когда? Мы только из дома.

А пивко на улице я пью?

Начальник, — Кузнечик включил свое обаяние, — праздник у меня.

В этот момент я сделал шаг за спину Кузнечика и стал активно махать писклявому менту головой: «Врет он, нет праздника, заберите меня». Милиционер отвлекся на меня на секунду, а потом спросил у Кузнечика:

Какой праздник-то?

У меня сын родился.

И тут я в очередной раз проиграл.

У вас тоже? — расплывшись в улыбке, спросил мент. — Ну, это другое дело! Что ж вы не сказали сразу? Я ведь тоже вчера отцом стал. Счастье такое. Вот хожу сегодня, на пеленки зарабатываю.

Я поник, спасение было так близко…

Вы через парк не ходите, — продолжал писклявый, — там облава на бутылочников. Вы — краем. Удачно добраться до роддома! — и наряд, как ни в чем не бывало, удалился.

Я пошел вперед, надеясь, что Кузнечик забудет про совет милиционера, и я заведу его в парк, в лапы очередного наряда. Но не тут-то было.

Максимус! — окрикнул меня Кузнечик. — Ты чем слушал? Сказали же: в обход!

И мы пошли в обход…

И вот наконец он, роддом. Я ожидал увидеть нечто приторно-розово-противное. Но нет. Роддом был ничем не примечательным зданием серо-зеленого цвета, каких в Москве множество. Перед воротами в заборе я остановился. Если я зайду туда, то все, выхода не будет. Кузнечик просек это и, взяв меня под руки, завел на территорию.

Давай вперед, Максимус, — мягко проговорил он и хлопнул по спине. — Родина тебя не забудет.

А ты?

Я тебя тут подожду, в тенечке. Ворота в зоне видимости, так что ты не думай, тут не проскочишь.

Да ладно, — отмахнулся я, — смирился уже.

Я и вправду смирился, как только мы оказались в ограде роддома. Выхода нет, так чего дергаться? Надо биться, и все. А не получится — перезагружусь и воскресну где-нибудь в районе дома. Тогда уж Кузнечик не успеет до меня допрыгать. И я пошел в роддом.

Завернув за угол, я вышел к крыльцу со стеклянными дверями, оцинкованными по краям. На крыльце стояла молоденькая медсестра и курила. Я остановился, то ли оценивая ее ножки, то ли не желая заходить перед ней. Она заметила мой взгляд и усмехнулась.

Из роддома вышла молодая пара. У папаши в окаменевших руках был белый сверток с голубой лентой. «Да чего он с ним так, — подумал я. — будто со стеклянным? Не разобьет же…» Медсестра, наконец, докурила, крутнулась на месте, так что халат приоткрылся, гладкие ноги блеснули мне в глаза, и их обладательница пошла в здание. Я направился следом.

В просторном холле было мало народу: ходили по коридорам белые халаты, да пара папочек, видимо, дожидаясь обрюхаченных мамочек, сидели в стороне, у окна. Я направился прямиком к регистратуре. В окошке никого не было. Я постучал по стеклу.

По голове постучи! — раздалось откуда-то снизу, и предо мной предстала она, та самая медсестричка с ножками. — Ну, чего хотели?

Я Кузнецов… ну, то есть к Кузнецовой… сына посмотреть хочу… можно?

Можно, а чего нельзя, — проговорила она и устремилась взглядом в монитор, клацая мышкой. — Так… палата… палата… — она в растерянности подняла на меня глаза. — Вы… это… вот… в коридорчике посидите на стуле… Сейчас доктора вызову. Он с вами поговорить хотел.

Э-э, стоп. Так мы не договаривались с Кузнецом, в квестовую задачу это не входило.

Да мне только сына посмотреть. Некогда мне.

Вы посидите, хорошо? — проговорила она так мягко, что я сдался и пошел, присел на стул.

Я специально выбрал место, чтобы наблюдать за ней. Пристально так смотреть, пытать взглядом. Она вдруг заметила это, посмотрела на меня печально-печально и закрыла окошко. Ну, ни фига себе! Я тут познакомиться пытаюсь, а она окна закрывает. Я снова к регистратуре. Постучал. Окно на секунду открылось и закрылось. И уже из-за него она произнесла:

Я же сказала: подождите. Доктор освободится и с вами поговорит.

Делать было нечего, и я стал слоняться по холлу, заглядывая во все закрытые двери. За одной такой дверью я обнаружил палату для новорожденных. Ага! Вот и все, гляну и — к Кузнецу, отчитываться. Я прошел внутрь.

За стеклом, в этаких капсулах для пришельцев, лежали младенцы. Вот странные создания — лежат, орут чего-то, видно, жрать просят, ручками-ножками машут и не понимают, что никто их не слышит, и раньше, чем положено, кормить не понесут. Спали бы себе… Я осмотрел всех младенцев, негритенка не обнаружил и, довольный, собирался выйти в холл.

Тут дверь отворилась — на пороге стояла медсестричка. Вот оно! Пришла сама. Ну, иди ко мне, я жду!

Но она повернулась в холл, произнесла:

Он здесь, Геннадий Петрович, — и ушла.

Я — за ней. И только я собирался взяться за ручку двери, как она распахнулась, и дорогу мне перегородил мужик в халате. Халат, естественно, был белый, видно, они там все на белом помешаны.

Здравствуйте, простите, как вас зовут? — произнес мужик.

Я задумался и стал судорожно вспоминать имя Кузнеца. Кузнечик… Дима… Денис… Данила… Да, кажется, Данила…

Даня.

Геннадий Петрович, главврач, — проговорил мужик. — Пройдемте ко мне в кабинет.

Вот еще! Чего это по кабинетам расхаживать? Хотите поговорить, давайте здесь. Эти, — я указал на мальцов за стеклом, — все равно не услышат.

Главврач закрыл дверь и подошел к стеклу.

Понимаете, — начал он издалека, — я такие вещи давно не говорил… у нас роддом лидер по рождаемости в Москве… а тут такая ситуация…

Дядь, ты чё резину тянешь? Меня Кузнец ждет.

Ну, в общем, — он повернулся ко мне, — мне жаль… но… но ваша жена и ребенок умерли при родах.

Первой мыслью у меня было, что я, дурак, забыл купить вторую бутылочку с зельем воскрешения и теперь придется выбирать между Таней и ребенком. Я стал рыться по карманам и искать ту, что была. Но не мог найти.

Покажите мне их, я еще могу все исправить, для одного точно, — бросил я главврачу и продолжил поиски. А бутылочка все не находилась. Резинка была, пастилки выносливости были, была жвачка для прокачки обаяния минут на десять — а бутылочки не было.

Ничего нельзя сделать, — продолжал дядя в белом халате, — мы старались…

И тут до меня постепенно стало доходить происходящее.

Подождите, — спросил я у мужика, — они что, совсем умерли?

Ну да, а разве бывает по-другому?

Я сел на пол прямо там, где стоял; врач сорвался и побежал за дверь.

Кузнец, Кузнец… Вот так дела… А ты говоришь: негритенок. Как же мне теперь сказать-то тебе?.. И ведь не убежишь. Если Кузнец узнает потом сам — убить может. И будет у него три тела на руках…

Врач вернулся вместе с медсестрой из регистратуры и помог мне встать на ноги. Она сунула мне под нос нашатыря, хоть я ее и не просил.

Вы простите, что-то странное… — начал я извиняться перед сестрой за свою немощь. — Я сказать должен… я вернусь…

И, больше не говоря ни слова, я вышел из роддома на улицу.

Дорога до угла роддома казалась бесконечной. Где-то там за поворотом меня ждал Кузнечик. Я перебирал словечки в голове, но фраза отказывалась выстроиться в нечто логичное. Зачем я согласился? Ну, выбросил бы он комп — новый бы купил. А теперь такое… Кузнец, Кузнечик, подставил ты меня под удар. А сам сидишь в тенечке чуть пьяный и веселый и не догадываешься.

Я подошел к углу роддома и выглянул. Кузнечик сидел на корточках и с кем-то весело болтал по телефону, уткнувшись взглядом в землю. Я хотел, было, пойти к нему, но в этот момент он чуть приподнял голову, и я дернулся обратно, спрятался за углом. Так, надо подождать. Чем дольше не знает, тем лучше… Я повернулся в сторону роддома, намереваясь вернуться.

Ну, чё там? — раздался за спиной голос Кузнечика.

Да… ничё… — только и смог выговорить я.

Пошли в тень, там расскажешь, не хочу перед Танюхой светиться, — буркнул Кузнец и бодрым шагом двинулся обратно.

Мне ничего не оставалось, и я пошел следом.

Какой он? — спросил мой мучитель, когда мы добрались.

Да нормальный…

Максимус, ты чего такой хмурый? — Кузнец меня явно просек. — Недоговариваешь чего-то. Что, негр?

Н-не.

Ну, говори, давай!

Я больше не смог сказать ни слова.

Что, не будешь? — заводился Кузнец. — Значит, негр… Ну, все! Я ей щас устрою! Значит, все-таки было на стороне! Щас… — и он стал набирать на телефоне цифры.

Это вывело меня из ступора, и я попытался его остановить:

Ты чего делаешь? Не звони ей.

Вот еще! Щас я ей все скажу.

Не звони, говорю! Не звони! — я перешел на крик, почти истерику.

Максимус, это уже не твое дело. Отвали.

Не звони, хуже будет! — я истерил, как резаный.

Кузнец не останавливался, и мне ничего не оставалось, как вырвать телефон из его рук. Я схватил трубку и побежал. Кузнечик догнал меня в прыжке и, навалившись всем телом, повалил на землю. Я упал на спину, он приземлился сверху и, немедленно вырвав телефон из руки, стал набирать номер.

Не звони, прошу тебя… — заплакал я. — Умерли они…

Ты думай, чё говоришь, Максимус, — побелел Кузнец, — ты башкой-то своей соображай.

Мне врач сказал.

А с кем, — ревел Кузнечик, — я тогда, бл-дь, разговаривал две минуты назад, с трупом?

Толстый такой, — продолжал я, не реагируя на его слова, — в халате белом.

Да хоть Гендальф Серый! — прорычал Кузнечик. — Говорил я с ней. Только что!

Ты, — я пытался разобраться в сложившейся ситуации, — с ней разговаривал?

Ну да! Отвлекал ее, чтобы вы не столкнулись в роддоме!

Как?.. — я пытался сообразить, каким образом Кузнец успел обскакать меня и прокачался до некроманта, но что-то не получалось этого представить. Вроде, крови дракона он с собой не носил, трупов котят тоже не замечалось, а про посох и говорить нечего. Может, дело в пиве?

Кузнечик, тем временем, дозвонился.

Алло, девушка, здравствуйте, — прострекотал он в трубку. — Можно узнать про состояние Татьяны Гореловой и ее ребенка?.. Отличное? Спасибо вам, девушка!

И тут на меня снизошло озарение, и пазл сошелся.

Кузнец, я идиот!

Ну, слава богу, признался, — спокойно проговорил Кузнец и слез с меня.

Я же Таню по твоей фамилии спросил. Забыл, что вы не женаты. Мне и сказали: «Кузнецова умерла… и ребенок…»

А младенцев посмотрел?

Посмотрел. Негра нет, — махнул я рукой и повалился на траву. Квест пройден.

Ну, слава богу, — выдохнул Кузнец, — теперь и выпить можно…

Уже через полчаса мы сидели в скверике на лавочке, попивая из горла коньяк за здоровье ребенка и Тани. В честь такого праздника Кузнец решил изменить своему любимому напитку. Правда, запивал он этот коньяк тем же пивом, но это уже не считается.

Знаешь, Кузнец, а ведь я сегодня тоже отцом побывал для этого ребенка. Ну, который… того… зелья на которого не хватило.

Это не считается, — Кузнец растянулся на лавочке, посасывая горлышко пивной бутылки. — Что думаешь, отцом это так просто? Что, раз и готово? У него вообще-то родной отец есть — по сперматозоиду.

Ну, тогда наполовину.

Ладно, наполовину — я согласен, — сдался Кузнец.

Ты только представь. Он ведь даже не успел навыки распределить, даже первую свою букашку мечиком деревянным не пропорол. Даже не воскресился ни разу. Как же он без этого? Бедный, — вздохнул я, и тут мне в голову пришла гениальная идея: — А давай завтра мою вторую половину разыщем?

Бабу, что ли, хочешь?

Да я про отца настоящего. Половинчатость надоела. Воссоединиться хочется.

Кузнец повернулся ко мне и посмотрел как на идиота:

Будет тебе воссоединение, Максимус…

Естественно, назавтра мы никуда не пошли, потому что ту толстую крысу на пятом уровне подземелья замка я так и не убил. Рыцарь болел с похмелья, и бутылочка с зельем воскрешения была ему недоступна, как и его названному сыну, хоть и наполовину, но сыну.