Дискография Николая Шипилова 1. Фортуна-фортуната

Вот снова выпало пустое -

Вот пустота, вот пустота,

Что повергает все устои,

Что многих развлечений стоит.

Та-та-та-та-та-та-та-та:

Но как приятно, господа,

Слегка заехать не туда,

Слегка заехать не туда!

Ужели я и в самом деле

Рожден, чтоб петь, терпеть и петь?

Глаза мои бы не глядели,

Когда опять в конце недели

Считаешь медь, считаешь медь.

Но если злата не иметь -

Поможет старенькая медь,

Поможет старенькая медь:

И медных струн тугая сила

Сорвет меня, как медь с куста.

Как паразита, поразила

И черной карой пригрозила

Мне пустота, мне пустота:

Но это значит, господа -

Опять пою, пою тогда,

О да, опять пою тогда!

А иногда в застенках блуда

Наденешь маску хитреца,

Забудешь, как бывало худо,

Когда надеешься на чудо,

На потепление в сердцах:

Но как приятно, господа,

Когда с похмелья газ/вода,

Когда с похмелья газ/вода!

Смотрю на шрамы лет минувших,

На те отметины забав,

Когда, завесив златом уши,

Судили тихие чинуши

Меня, ничейного раба.

Но как приятно, господа,

Тянуть до божьего суда,

Тянуть до Божьего суда:

1981

Осень - призрачная зона.

Все тревожно в эти дни.

К своему семисезону

Пришиваю воротник.

Подо мной метро копают,

С пьедестала рвут вождей.

Роют, кроют, присыпают

Миллионы лошадей.

Припев: Ох, сколько я был в пути!

А сколько еще идти!

Но я вас прошу: будьте к пяти!

Точно - к пяти!

Этот лунный свет латунный

Лег ковром на снежный наст.

На свидание с фортуной

Выхожу не в первый раз.

Приходите, прошу пани!

Как по Божьему суду,

Возле Федоровской бани

Я, сударыня, вас жду.

Припев.

Нынче моют депутата,

Он - народа боль постиг,

Он Марату сводным братом

Причитается почти.

Я ж в бессмертие не верю,

Концентратный суп варю:

- Экономика должна быть

Экономной, - говорю.

Припев.

Ах, сударыня, спешите!

Разминемся, не дай Бог,

В коридорах общежитий,

В эпохальности эпох.

А этот мир летит куда-то

Под Владимирский туннель!

Ох, фортуна-фортуната...

Фортунелла-фортунель...

Припев.

1976

А у нас зима в разгаре –

Варежки да валенки.

В винно-водочном угаре

И большой и маленький.

Все бы было б ничего

С русской водкой, а пока

Затоптали нищего

У газетного ларька.

Он тянулся за газетой,

В лотерею сыгрануть,

А теперь уж с того света

Бедолагу не вернуть.

А у нас зима настала -

Варежки да валенки.

И стоят на пьедесталах

Продавщицы Валеньки.

Продавщицы - серьги, кольца,

Вот мяса нету, а пока

Затоптали комсомольца

У газетного ларька.

Он тянулся за газетой,

Чтоб на рост страны взглянуть,

А теперь уж с того света

Комсомольца не вернуть.

А у нас зима студёна -

Варежки да валенки.

Грабят нощно, грабят денно

И большой, и маленький.

Все бы было не без толку,

Вот нету обуви пока.

И затоптали комсомолку

У газетного ларька.

Та тянулась за газетой,

Ею ноги обернуть,

А теперь уж с того света

Комсомолку не вернуть.

А у нас зима сурова –

Варежки да валенки.

Будьте живы и здоровы,

Граждане начальники.

Так уж водится от века:

Правды нету. А пока

Затоптали человека

У газетного ларька.

Он кричал: - Мне "Правду"! "Правду"!

Клялся Богом и Христом,

А теперь он за оградой,

Под кладбищенским крестом.

Эх, валенки, валенки,

Не подшиты, стареньки.

Эх, валенки, валенки –

Стоптанные "сталинки"...

1974

Песня без названия

Эти мысли как кандалы,

Тяжелы они, тяжелы:

С малолетнего ангела

Ощипали перо,

Дали руку сержантскую

И лицо каторжанское

И на поиски Шамбалы

Отпустили добро.

Ангелочек тот был лукав,

Ножик спрятал в один рукав,

А в другой, извини строка,

Ничего не вложил.

Против лжи он точил ножи,

Чьи-то души спасал от ржи,

Был в любовях неудержим

И сны детей сторожил.

Но куда уж с таким лицом,

Был он жертвой и беглецом,

Поливали его винцом,

Но мол дело с концом,

А он вставал тяжело дыша

У весеннего ландыша

И струилась текла душа

Из очей малыша.

Ангелочек тот стал непрост:

Разгибался не в полный рост,

Представлял он собой вопрос,

Обращенный в себя.

Он в себе находил ответ

На вопросы, которых нет.

Нож из правого рукава

Все реже он доставал.

От погони в глазах рябит

И от мелких обид знобит,

Очи падают из орбит,

Но он еще не убит.

А эти мысли, как кандалы,

По дороге до Шамбалы,

По дороге из кабалы

До всеобщей любви.

А эти мысли, как кандалы,

По дороге до Шамбалы,

По дороге из кабалы

До всеобщей любви.

1983

Саше Денисенко

Юных надежд моих конь,

Лучший из лучших коней...

Ты выносил из погонь –

Я становился сильней.

Снами тебя я поил,

Упряжь мечтой подменял.

Огненны очи твои

Гневно глядят на меня.

Стал ты заметно дряхлеть.

Ходят бока ходуном.

Лишь сыромятная плеть –

Средство осталось одно.

А мне бы спешить, погонять,

Гнать за надеждой вослед!..

Но только любимых менять

Грустно на таянье лет.

Я буду вести в поводу,

Шею лаская рукой.

К речке тебя подведу,

Домик найду над рекой,

Где все нам на таянье лет:

Сны да жилище с огнем...

- Пустите ли на ночлег?

Нет. Не пускают с конем.

А там золотые овсы

Родом из южных степей.

Лают хозяйские псы,

Ярые рвутся с цепей.

Ну что ты, дружок, не дрожи!

Нам ли бояться собак?

Им суждено сторожить, -

Нам же - иная судьба.

1978

Огни барачные

Да морды мрачные,

Да морды мрачные -

Куда ни кинешь взор...

На эти праздники

Все безобразники,

Друзья и бражники

Выносят сор.

Эх, драками

Да за бараками

Отметим, братья, Первомай.

Пей, Кузьма!

Ваську бей, Кузьма!

Не робей, Кузьма -

Пинжак сымай!

А их начальники –

Все беспечальники:

Крадут, что можно –

От мяса и до идей.

Да все вагонами,

В ладу с законами,

Да под иконами

Своих вождей.

Эх, драками,

Да за бараками

Отметим, братья, Красное число!

Эх, бытие -

Мордобитие...

Куда в подпитии

Нас понесло!

А их вожди не спят -

У них народ в сердцах,

Охрана во дворцах,

Чтоб не ушли в народ.

А Сам не стар еще,

Кричит: "Товарищи!

Наш паровоз

Летит вперед!.."

Эх, коркой бы,

А не икоркой бы!

На ордена –

Вина налить!

Отхлестать

Собачьей своркою,

А утром не опохмелить!..

Давай, давай, толпа...

Не унывай, толпа...

И голосуй, толпа,

За прошлогодний снег...

Катитесь в пропасть ту,

Где столько попусту

Легло людей

Хороших в этот век.

Эх, клизму бы

Социализму бы!

Капитализму бы - диамат!

Где ваш день?

Где брали вы вождей?

Придется в Польше занимать!

Не пары фрачные,

А морды мрачные,

Да, морды мрачные,

Как в рудничной клети.

От революции

До резолюции

Наш паровоз, вперед лети!

Эх, драками!

Да за бараками

Отметим, братья, Первомай!

Пей, Кузьма!

Ваську бей, Кузьма!

Да не робей, Кузьма -

Пинжак сымай!

Ай!

1978

Не помню, как сказал Декарт

Но я беру колоду карт

И мыслю:

Вот это дама, вот валет,

Шестерок злых кордебалет -

Всех перечислю.

Вот дама треф, не посмотрев,

На то, что скоро "пуля" в преф,

Без грима - не вельможа.

Устало смотрит на парик -

Не на постриг и не на крик,

Уже не может.

А муж ее - король трефей,

И бьет шестерку как трофей,

За угол.

Она покорна и слаба.

За ними смотрят два жлоба,

Два друга,

Валет бубей, валет червей,

Береты сдвинув до бровей,

Всё пишут это.

Шестерка в дамы метит - раз!

У короля в короне страз.

Зачем он утащил матрас

В карету?

И снова все, как и вчера -

Король садится в кучера,

Он тихо песенку поет

И влет

Туза шестеркой бьет!

Тот стонет,

Тот стонет.

Ему б на выручку пришли

Девятки, дамы, короли,

Очей под тридцать!

И, разметав трефовых краль:

О сильвупле, мон женераль -

Пожалте бриться!

Но нету рядом ни души,

Суют под нос ему шиши -

Он плакал.

Но вот настало время пик,

Вот наступил счастливый миг -

Вот плаха!

Но нет в колоде палача.

Валеты разом сгоряча:

"А где рубаха?"

Валет червей, валет бубей,

Варите щи из отрубей,

Давай, ребята, не робей -

Вот плаха!

Смешали масть,

Сменили власть,

Сменили воинскую часть

Уставом строгим.

Валеты думали - сойдет!

Ложись на плаху, идиот!

А где же ноги?

И так его, и сяк его -

Не понимают ничего:

Ну, где начало?

И вот в толпе дурак запел,

Кликуша крикнула в толпе

И в пыль упала.

Король кричит: "Эй, палачи,

Мы вас от церкви отлучим!

Что, присмирели?

Смотрите, чудо-палачи,

Ужо я дам на калачи!"

А им, друзьям, хоть закричись -

Сдурели.

Рука в остатках якорей

Перемешала козырей

И всю колоду.

Валеты ждут

Дурных вестей.

Тузы - хозяева мастей.

Так год от года:

1980

Год за годом

Шаг за шагом,

Год за годом

Круг мой сужен.

И куда они уходят -

Те, кто нужен?

Как по ГОСТу

На погосты

Cмерть-иуда:

Навсегда? Да.

На года? Да.

На луну? Да.

Под ногами

Все один звук,

Как один звук:

Приходи, друг,

Заходи, друг,

И проходи, друг:

Под шагами

Только скрип льда,

Только хрип льда.

Да зима ль? Нет

Да весна ль? Нет.

А не печаль? Да.

Время - деньги,

Время - смерти,

Время - траур.

Время Стеньки,

Время - к стенке

И под траву.

Под шагами

В тусклой гамме

Только хруст льда.

Не беда ль? Нет.

А не печаль? Нет.

Жизни жаль? Да.

Что же в сумме?

Кто-то умер -

Снова минус.

Нынче вы нас,

Завтра мы вас,

А в полдень - вынос.

Под шагами,

Амен, амен -

Голос мамин.

Не звезду, нет,

И не крест, нет -

Серый камень.

Под шагами

Все один крик

В сердца недрах:

На луне друг,

На луне круг,

На луне друг:

Как по ГОСТу -

На погосты

Смерть-иуда:

Навсегда? Да.

На года? Да.

На луну? Да.

1980

Снегу намело, как в Новый Год.

Утром дворник матом снег покрыл.

Рыжеусый вислоухий кот

По-собачьи на крыльце завыл.

Оставляя первые следы

На снегов девичьей простыне

Яшка-дворник, вечно пьяный в дым,

От стены качается к стене.

Что ж пора за дело и скорей —

Навести ревизию в казне,

В мыслях развести вчерашний клей,

В памяти скрепить обрывки дней.

Все похожи — клей один с другим,

Без боязни спутать их и смять...

Те круги войдут вон в те круги,

А их сегодня ровно тридцать пять.

Милая прекрасная пора

Золотым сеченьем дней легла,

Белое сияние утра

Юными надеждами зажгла.

Кто я там, на будущем кругу?

Кто я там, стоящий у руля?

Сам перед собой всегда в долгу,

А долг мой — это вечных три рубля.

Не маляр, не плотник, не гусляр,

Не поэт, но, что всего больней,

Я сегодня, вроде, юбиляр,

Вспомни, мой товарищ, обо мне!

Я сегодня, вроде, юбиляр,

Мне в подарок выпал первый снег,

А гитара спрятана в футляр,

И голоса лежат струна к струне.

Ох уж, эти виды из окна!

Окна не застыли и на треть,

Даже площадь Красная видна,

Если хорошенько потереть.

Помаячив от стены к стене,

Прихватив капусты в погребке,

Посчитавши мелочь в кулаке,

Яшка направляется ко мне.

1972

Как похожи ваши голоса,

Как похожи волосы и руки!

Но надолго ль эта полоса

От случайной встречи до разлуки?

Как похожа ты на сны мои,

Где восторг и боль чередовались!

Корабли у пирса оставались

По веленью первому весны.

Знать, еще совсем не разорен

Я минувшим бегом от несчастья,

Если сей надеждой озарен,

Если я нашел в тебе участье.

Жаль, мое именье - три шага,

Пес издох от грусти по былому,

Крепостные пропили солому,

Конь уходит под седло врага.

Этот миг был мне необходим -

Голос твой на грани дня и ночи.

Среди всех я слышал твой один,

Словно бы читая между строчек.

Как он рвал тупую серость лет,

Как лечил меня от наваждений!

От любовных страшных охлаждений

Звал меня на твой вечерний свет:

Как похожи наши голоса,

Как они сливались воедино!

Как им жить на разных полюсах

Без любовных гроз, без господина?

Жаль, мое именье - три сосны,

В них плутать - великая забава.

Как похожа ты на чью-то славу,

На мои несбывшиеся сны!

1983

Иван, Сергей да Николай - все рядовые,

Бойцы-окопники, кирзовая нога...

Им выпадают все осадки годовые,

Дожди свинцовые да красные снега.

А на пулеметы неохота им была,

Но все равно пехота-пехотурушка пошла!

Вот она, родная, на "ура" вперед пошла!

Стоило ль родиться для такого ремесла?

Иван, Сергей да Николай - еще живые...

Смеясь над жизнью непонятною штабной,

Свои сто граммов принимают фронтовые

Перед атакою решительной ночной.

Дотов злые соты - пуля жалит, как пчела,

Но все равно пехота на "ура" вперед пошла!

Вот она, родная, врукопашную пошла!

Стоило ль родиться для такого ремесла?

Иван, Сергей да Николай - давно устали...

Ведь не из стали же они, не из брони...

То вспомнят запахи карболки госпитальной,

То деревень своих дрожащие огни.

А во чистом поле - ни лощинки, ни угла,

Но все равно пехота врукопашную пошла!

Вот она, родная, пехотурушка пошла,

И во чистом поле подчистую полегла...

1980

В этом тихом коридоре

Тишины - на полшага.

Это наша территория,

А далее - врага.

За спиной - собачий холод,

За спиной - собачий вой.

"...Нивы сжаты. Рощи голы..." -

Не придумать ничего.

Мне хозяюшка постелит

В коридоре у стены.

У нее на всю неделю

Постояльцы учтены.

А хозяюшка-старушка

Перекрестит горстью рот,

Выпьет кружку - и на пушку

Разговорами берет.

Ой, хозяюшка-хозяйка,

Я скажу, а ты - пойми:

Если в этом мире зябко,

Так ведь это ж - общий мир.

Слышишь, чуешь: треплет ветер

Мокрый флаг на сельсовете?

Так оставь расспросы эти,

Лучше денежку возьми.

И, тихо маясь в глаукоме,

Не советуй мне стократ

Поменять в райисполкоме

Слово "рай" на слово "ад".

И, вообще: умри, слепая!

Дай ночлежнику покой!

Нет и мне средь зрячих пая –

Я и сам давно слепой.

В этом тихом коридоре

Я прилягу, где велят.

Это наша территория –

Моя и кобеля.

А хозяюшка-старуха

За стеной застонет глухо,

И летит январским пухом

Снег на русские поля.

"...Буря мглою небо кроет,

Вихри снежные крутя.

То, как зверь она завоет,

То заплачет, как дитя.

Выпьем, добрая подружка,

Бедной юности моей.

Выпьем с горя! Где же кружка?

Сердцу будет веселей..."

1977

В нашем доме, где дети, коты и старушки

Во дворе дотемна прожигали житьё,

Жили двое в служебке - дурак и дурнушка,

И любили: она - никого, он - её.

Он ей пот утирал потемневшим платочком,

А она хохотала с метлою в руках.

Их жалели старушки. Жалели - и точка,

В тот момент забывая о своих дураках.

Я носил им тайком свои детские книжки.

Я грозил кулаком тем, кто их обижал.

Все равно им рога надставляли мальчишки,

Когда старый фотограф во двор наезжал.

Я по свету бродил. Часто был я без света.

Мне любимые люди ловушки плели.

Кто меня породил? Я считаю, что ветер

Самых дальних краев самой милой земли.

И упал я. Сгорел, словно синяя стружка

От огромной болванки с названьем "народ"...

И несут меня двое - дурак и дурнушка,

Утирая друг дружке платочками пот...

1972

Надо мной колпак бетонный,

Стопудовый, многотонный,

Я сломался, как картонный,

Даже голос мой охрип.

Я задернул плотно шторы,

Но шаги по коридору -

Ох, боюсь - по коридору:

Скрип да скрип, да скрип, да скрип.

Нет, я жду здесь не ареста,

Не подарков Спиртотреста...

Я в квартире этой тесной

Пережил тоску и грипп.

Фору дам тореадору,

Но боюсь - по коридору...

Управдом по коридору:

Скрип да скрип, да скрип, да скрип...

Управдом, кати мортиру

И бомби мою квартиру:

Неуплата, неуплата по квартире двадцать три!

Фору дам любому вору,

Но боюсь: по коридору...

Управдом по коридору

Скрип да скрип, да скрип, да скрип.

Подкрадясь к водопроводу,

Слесаря отключат воду...

Так послушайте же оду

Те, кто нынче тоже влип:

В этом целом белом мире

Я один в пустой квартире,

Как мишень в садовом тире:

Скрип да скрип, да скрип, да скрип...

Да: скрип, скрип, скрип...

Да скрип... скрип... скрип...

1978

Видели меня -

И говорят: обрюзг я,

И голос свой по-русски

На водку променял.

Снова дома нет,

Живу в лесной палатке,

Но юные мулатки

Тоскуют обо мне.

А жизнь берет в кольцо

Подобные легенды.

К брезенту гасиенды

Я прикоснусь лицом.

А дождик а ля рюс

Кочует и врачует,

И рядышком ночует

Ногами к сентябрю.

Юноны бледный лик

На вечном небосклоне,

Как в древнем Вавилоне

Передо мной возник.

Средь хаоса, грызни

Владык пера и кисти

Каскад нетленных истин

Передо мной возник!

Беру я свой флакон -

Прозрачную микстуру,

И вот пишу с натуры,

Что вижу из окон.

А дождик а ля рюс

Кочует и врачует,

И рядышком ночует

Ногами к сентябрю.

Бензиновый возок

Да скверная гитара.

Два юных санитара

Следят за мной в глазок.

Пишу пивной ларек,

Приют умалишенных

И дел незавершенных

Под маркой а ля рок.

Пишу поток идей

И вечно молодею!

Преподношу идею

На страшный суд людей.

Видели меня?

А я вас не заметил,

Как родственник комете,

Как младший брат огня!

1982

Я был скрипичным мастером -

Пилить, сушить, тачать.

И мной пугали матери

Своих беспутных чад.

Как все бродяги в городе,

Я денег не копил,

А был то бос, то голоден,

И все бы ел да пил.

Я все искал то дерево,

Тот лак, то полотно,

Чтобы звучало стерео,

Что Богом мне дано.

А ночью во всклокоченных,

В затертых кабаках

Я пел усталым кочетом

Со шляпою в руках.

И вот готова: эфы -

Как локоны дитя,

А гриф как граф, и эхо

По нем скользит, шутя.

А дека - бедра томные

Красавицы в летах,

И ахами, и стонами

Та скрипка налита!

Ее купили, выкрали -

И нет любимых черт:

Тогда позвал я милую

На первый свой концерт.

И снова обездоленным

Пою по ночам -

Моя девчонка добрая

Влюбилась в скрипача:

1978

А это что за господин

С такими пышными усами?

А это я стою один

У гастронома "Под часами".

Снимаю шляпу и серьгу.

Не продавать - менять на деньги.

Меня давно не любят дети

И девок тоже - не могу.

А я был юн. А я, как вьюн,

Глушил соседние побеги.

Тогда в судьбу и в жизнь мою

Врывались первые победы.

А вот теперь стою один

У гастронома "Под часами"...

С такими пышными усами.

С усами полными седин.

1969

Ночные кошки

Свирепо воют,

Шуршат листвою,

Мостовою.

Не видно неба

Над головою,

Как будто пропито

В нем все живое.

А на асфальте

Тройные тени

Людей, животных,

Фонарей, растений.

Из этих теней,

Хитросплетений,

Узор причудливый

Рисует гений.

А за спиной всё

Перемешалось:

Любовь и шалость,

И тепло, и жалость.

Что так удачно

Перемежалось -

В упрямом сердце

В пружинку сжалось.

А время тянет

Конем усталым...

А время вянет

Георгином алым.

Шуршит по рельсам

Вагоном спальным,

Гремит под небом

Оркестром бальным.

Но постараюсь

Писать короче:

Ночь не вмещается

В размеры строчек.

И, глядя в окон

Пустые очи,

Я говорю себе:

- Спокойной ночи!..

Спокойной ночи, Николай...

1977

Ивану Овчинникову

Друг мой, Ванька, Ванька Жуков,

Мне сегодня грустно, жутко...

Даже некому не в шутку

Написать десяток фраз.

Я не знаю что случилось –

Жизнь, как "мессер" задымилась...

Сделай Божецкую милость –

Приезжай ко мне сейчас.

Я куплю крючок и лески,

Леденцы и в цирк билеты,

Золоченые орехи

И зеленый сундучок.

Мы поедем по железке

На другой конец планеты,

И на прошлые огрехи

Плюнем мы через плечо.

Пусть придут из райсобеса

Секретарь и участковый -

Где же им понять повесам,

Чудакам городовым:

Пусть я не имею веса,

Пусть я в жизни бестолковый,

Но тебя не дам в обиду

Я ни мертвым, ни живым.

А пока - писать кончаю,

До свиданья, друг Ванюшка.

Я ночую у подружки,

Ей мешает верхний свет.

А мне сейчас бы рюмку чаю...

Или лучше - водки кружку

И любимую игрушку –

Пачку крепких сигарет.

1976

Словно камень был,

Теперь только пепла горсть,

Распадаюсь, спадаю с лица.

Всюду званый гость,

Всюду в стенку гвоздь,

И посмертный дар наглецам.

А я им крикну, псам,

Я им крикну: "Пиль!"

А в архивах - пыль, пауки.

Не с руки мне лгать,

Ни строки б не лгать,

Да и водку пить не с руки...

Словно льдин затор,

Скопища контор,

За решеткой штор - облака.

Как собаки прячутся от авто,

Тыча морды друг другу в бока,

Так от жизни мы лица попрятали,

А кто не прячет - тот весь в рубцах.

Захрапели, ушами запрядали

В память о былых жеребцах...

Все - молчат уста,

Говорить устал.

И на пьедестал не хочу.

Мне б не саван шить,

Мне бы только жить,

Будь то дом большой или чум.

А из стола моего пахнет ложью сплошь,

А постель моя - вся в поту!

Словно скрип калош,

Надоела ложь,

Прикрывавшая пустоту...

Все - молчу, не лгу,

Больше не могу,

Больше губ моих не разжать.

Не визжать "ура!",

Уезжать пора,

Да только некуда уезжать.

И, словно тень креста,

Над судьбой я встал.

И стою. Я еще могу.

Здесь - мои места,

Здесь мне пеплом стать,

Чтоб уже не лгать на бегу...

1973

В. Скрябину

Вот так, душа моя, вот так...

Сегодня день предельно ясен.

И ожиданием опасен

Мой каждый шаг, мой каждый шаг.

Как одному невыносимо

Слушать зиму.

Ах, память, ты неугасима,

Как солнце!..

А как хотелось бы сейчас,

Чтоб от сугробов отдаленных

Друзей, морозом убеленных,

Примчали кони, горячась,

Но лишь ветра, как шпицрутены,

Хлещут стены.

И ожиданье перемены

Напрасно.

Ну, что ж, душа... Тогда молчи.

Пусть ветры веют веерами,

Пусть разноцветными шарами

Снежинки кружатся в ночи.

И нет в просторах заоконных

Пеших... конных...

Лишь синева сугробов сонных,

Туманных...

1979