Из сора и из сюра

Светит хмельными плодами
Яблоня в пьяных грачах,
Словно забыв об Адаме,
Стаю несёт на плечах.

Птицы под градусом яблок
Быстро трезвеют к утру.
И, возвращаясь из пьянок,
Я никогда не умру.

Врач над грачами склонится,
Чтоб изучить птичий хмель.
Белый кораблик страницы
Вымокнет, сядет на мель.

По-человечески грустный,
Только вздохнёт протеже.
Мир и прекрасный, и гнусный
Нас не отпустит уже.


* * *
Устало проползает луч
От подбородка до ключицы,
На гвоздик вешается ключ,
А гость намерен отлучиться
На миг, а может на века,
На день, а может на столетья,
Я прошепчу ему — «Пока»,
Ему в глаза боюсь смотреть я.
Он опирается на зонт
И семенит по мелким лужам,
Но он воротится назад
И станет братом или мужем.
Когда-нибудь, потом, потом…
Намного позже, после, после…
Мышонком, песиком, котом
Вернется он и сядет возле.


* * *
За городом античным,
Набитым снежной крошкой,
Над корпусом больничным
Кружится красный коршун.
Врач медленный и модный
Прошёл, раздет по пояс,
Своей зелёной мордой
Стучался в окна поезд.
А свет в тяжёлых шторах
Стоял, как дура, хмуро,
И в гулких коридорах
Рыдала увертюра.
И с пальмою осина,
Обнявшись крепко в холле,
Похоже, были сильно
Политы алкоголем.
Скажи, какого чёрта
Ко мне ты привязался?
За ручку, как девчонку,
Втащил в кромешный хаос!
Из сюра и из сора,
Из шума и из гвалта
Плечо твоё — опора,
Спина твоя — как парта.
И холодно и скоро
Становится привычным
Летящий с косогора
Прилив любви первичный,
Как будто бы пролили
Все краски и оттенки
На головы, на крылья,
На лица, на коленки.


* * *
На площади трёх помоек
Качаются люстры звезд,
И эхом крутых попоек
Открытый зовёт подъезд.
Промокший прохожий поздний,
Озябший и жалкий тип,
Ныряет в подъезд, как в поезд,
Который готов уйти.
Вбегает в подъезд спонтанно,
Туда, где тепло и свет,
Где голосом Левитана
Сосед объявляет — СНЕГ.
Туда, где у батареи,
Наверно уже с часок,
Мы руки с тобою греем
И медленно пьем «четок».
Попутчик дрожит, как кролик,
Какой-то нездешний он,
Но с площади трёх помоек
Не сдвинется наш вагон.


* * *
Дедушка, мальчик, мужчина,
Домик, сарайка, гараж,
Скука, отрада, кручина,
Галлюцинация, шарж,
Лязг, дребезжание, бряки,
Призрак, фантом, персонаж,
Снобы, дебилы и скряги
Мир переполнили наш.
В круглые крупные окна
Смотрят квадратики глаз,
Видят льняные волокна,
Снега и солнца алмаз,
Елочку, лавочку, птицу,
Дворника, лыжника, пса…
И начинает двоиться
Память в квадратных глазах.


* * *
Тихий дребезг стрекоз,
Гул химер из подземного царства,
Капли разных времён
На трепещущей розе ветров…
Разговор не всерьёз,
Комплименты — приметы гусарства,
Из вчерашних знамён
Платья дам и убранство шатров.
Это чей маскарад?
Чей бунтующий праздник?
Чей шабаш?
Чей каприз и сценарий запутанный чей?
Губ своих мармелад
Ты к перчатке приблизить решаешь,
И роскошную даму в порыве роняешь в ручей….
У тебя в голове перепутались скифы и готы,
А в глазах серпантин, серпантин, серпантин,
Серпантин…
А кругом суета и орут рок-н-ролл идиоты,
И какой-то блондин говорит, что он долго один.
Ты еще с полчаса постоишь на краю карнавала.
И мельканье в глазах сфокусируешь в призрачный свет,
А потом ты поймешь, что я просто тебя целовала
За предельной чертой вопреки нарастанию лет.


* * *
Глаза и двери приоткрыты,
Недостижимы этажи,
Летают марки и открытки
И невесомы витражи.
В прозрачном домике витрины,
Где поцелуев куклы ждут,
Растут цветные паутины,
А нас когда-нибудь сожгут.
Картинка снов окоченела,
Застыл ее беспечный кадр.
Второе море почернело
И превращается в квадрат.
Царит затишье в мире песен.
Береза руки подняла.
Пот пресен. Под ногами
плесень,
И перья сыплются с крыла.
Повсюду чудится измена.
Снег не сметают со стола.
В ладони тает горсть изюма,
Меняют климат зеркала.


* * *
У Вознесенского собора
Остановился лимузин.
Вы здесь венчаетесь, а скоро,
А скоро будете один.
Короткий век, дурная участь,
Часов тактичный стук и бум.
Вот только рукопись разучишь
«Рамамба хара мамба рум».
И возникает дно экрана,
Где каждый знает, что почем,
А счастья мелкая отрада,
Мне мыслится,
Здесь ни при чем.
О чем, о чем мы говорили?
Кого хотели мы найти?
Лишь только версты,
Только мили,
Лишь километры на пути.
Зима. И в кружевные окна
Клубится дым, и пар, и смог.
Душа до ниточки промокла,
А ты поднять ее не смог.
Ночь пустоты внутри богемы,
Где всяк сверчок прилип к шесту.
И все равно мои напевы
Располагают к торжеству.


* * *
Листва покраснеет, как будто бы маки.
Настанет плаксивый октябрь.
За новым забором цепные собаки
Облают заезжих бояр,
Зато на березах листва пожелтеет,
Как будто кувшинки озёр,
И, может, меня, наконец, пожалеет
Какой-нибудь мот-фантазёр,
И я, наконец, перестану очками
Глаза прикрывать от зевак
И в небе осеннем, где тучи клочками,
Искать золотой зодиак…