Летучий воровской отряд

Гнус — нечистое мелкое животное.

Толковый словарь живого великорусского языка В. И. Даля

Мир воров чрезвычайно разнообразен. Фигура вора почитается среди себе подобных, особенно когда помимо желания жить за чужой счет человек ворующий имеет гибкие пальцы, талант и фарт. Таких, умудренных опытом и отсидками, представителей криминалитета специальные сходки коронуют, наделяя званием «вор в законе». В природе есть паразиты, вступающие с источником своего пропитания в симбиоз, как некоторые бактерии, помогающие человеку переваривать пищу. Для общества же воры — это паразиты, которые пользы не приносят. Но жить отдельно от обираемых ими «терпил» воры не могут. Поэтому жулики пасутся в гуще жизни, среди своих «кормильцев», которых откровенно презирают за невнимательность и головотяпство. На транспорте, где всё в движении, воры отличаются особой виртуозностью, поскольку используют специфику поезда, самолета или речного судна. Здесь часто действует не один вор, а группа сообщников. Расскажем об одной такой группе, точнее, о воровском сообществе середины 1980‑х годов, оседлавшем железнодорожный пассажиропоток черной тучей гнуса.

Одно слово — гнус

Подавляющая часть пассажиров с купленными билетами в карманах прибывает в залы ожидания за час до отхода поезда или за два часа до вылета самолета. С учетом городских пробок запас времени иногда увеличивают вдвое. Транзитные пассажиры в ожидании своего поезда/самолета могут маяться в залах ожидания сутками, если на место в гостинице денег не хватает. Тут их и подстерегают воры — «майданщики». Высматривая жертву, «майданщик» исходит из простой аксиомы: чем больше у человека багаж, тем труднее за ним уследить. Самыми распространенными жертвами подобных преступлений становятся туристы, уезжающие к теплому морю, и мелкие коммерсанты-челночники. Порой воруют так чисто, что о пропаже баула потерпевший узнает лишь в конечном пункте маршрута.

Вокзальные воры называются еще «банщиками» и производными от этого словами — «байданщиками» и «бановыми шпанами». Широко воруют ручную кладь и багаж, еще шире практикуются хищения из карманов. Так, «берданочники», «сидорчики», «скрипушники» — большие специалисты по умыканию ручной клади. Им сродни «сопчики» и «угловороты», крадущие «углы» (чемоданы). Хотя с исчезновением такой распространенной ранее тары, как кожаный параллелепипед с ручкой, последние два подвида воров — вымирающие. Карманные воры на транспорте представлены довольно широким синонимическим рядом запутанных наименований: это «вихеры», «жехи», «жульманы», «лазутчики», «отвертники» и «отверточники», «транспортники», «тонкая проволока», «ширмачи» и «щипачи». Вокзальный вор вихрем — вихорем (порывом, натиском) — выметает ценности из кармана пассажира на посадке, когда тому нужно поднять ногу, чтобы зайти в транспорт, и поднять руку, чтобы схватиться за поручень. Это «посадчик», или «жех». В людской толчее он выбирает удачное положение для карманной кражи у посетителя вокзала. Сложение слов «жулик» и «пульман» (пассажирский вагон) дали наименование поездному вору — «жульману». Многозначный глагол «лазить» (по вагону, по карманам) определяет воровскую специальность «лазутчика». «Отверточник» умело отвертывает полу плаща/пальто/куртки, чтобы сунуть руку в чужой карман. А место совершения преступления — на транспорте — стопроцентно объясняет наименование «транспортник». Тонкой проволочной петлей или загнутым концом тонкой проволоки выуживают из карманов кошельки самые деликатные и осторожные воры, именующие себя по инструменту совершения кражи — «тонкая проволока». Некоторые из воров для прикрытия манипуляций с чужим карманом могут использовать в качестве ширмы (отсюда пошли «ширмачи») платок, пакет, сложенную на локте одежду. Вокзальные воровки именуются либо «мурка», либо «кармен» — если последняя из числа цыган.

По методу совершения краж ворье подразделяется на «вертухал» — совершающих кражу на виду у потенциальных свидетелей; «леопардов» — крадущих вещи и деньги ночью; «мойщиков» — обкрадывающих только спящих пассажиров; «подкладчиков» — осуществляющих подмену сумок и баулов (как правило, китайских безразмерных сумок) и «подсадчиков» — совершающих кражи путем «подсидки», злоупотребления доверием. К высшей касте воров примыкают «гастролеры», именуемые еще «залетными», «летунами» и «чержаками». Так как их ищет местная милиция, они едут орудовать в другой регион. К низшему воровскому сословию относятся воры-«глухари», обирающие пьяных. Особым методом, отличным от тайного хищения, пользуются транспортные грабители «дербанщики», «рвачи» и «хапушники», которые вырывают из рук пассажира вещи, деньги и ценности и убегают.

По способу совершения преступлений также выделяются «верхушечники», совершающие кражи из наружных карманов пассажиров. «Понтщик» отвлекает гражданина невинным вопросом, например: «Дядя, скока время?» Пока дядя объясняет спросившему, что надо говорить «сколько» и «времени», вор обчищает его карманы. Разновидностью «понтщиков» является «волынщик», который устраивает скандал по поводу и без, типа «Вы мне ногу отдавили» или «Зачем смотришь косо?». Оторопевшего пассажира хватают за грудки, после провокации отпускают, даже извиняются, но дело уже сделано — «оскорбитель» обворован. «Змееныш» — подросток или взрослый изящной комплекции — совершает кражи, на стоянке пролезая в приоткрытое окно купе, пока пассажиры высыпали на перрон и оставили вещи без присмотра. Именно поэтому в фирменных поездах работают кондиционеры, а окна закрывают наглухо. «Писака», он же «художник» и «чертежник», действует бритвой или остро заточенной монетой, подрезая карманы, чтобы вывалились хранящиеся там ценности.

Нельзя не упомянуть о «популярных» предметах и ценностях, составляющих список воровских притязаний на транспорте и давших название преступным субъектам. Так, «бачкист», он же «съемщик», охотится за часами, снимая их с рук или вынимая из карманов. Сегодня вместо часов «съемщики» поворовывают сотовые телефоны, виртуозно вытаскивая их из чехлов на шейных шнурках. «Белочник» ворует постельное белье, что провоцирует конфликт пассажира и проводника. «Десантник» покушается на товары при их транспортировке. «Буфетчик» и «кошатник» — на продукты и выручку из буфета при зазевавшейся буфетчице. Разновидностью буфетного вора является «енофырь», крадущий мелкий ширпотреб из вокзальных киосков. Если «писатель» срежет дамскую сумочку с ремешков и исчезнет, то более аккуратный «дурковод» сумочки «дурам» не портит, а осторожно ридикюль раскроет и сворованное унесет. В вагоне «швец» снимает с вешалок верхнюю одежду, т. е. как бы «обштопывает» едущих. Воровской жаргон весьма ироничен: например, «обуть» значит украсть обувь, «нахлобучить» — украсть шапку.

«Капорщик» — специалист по головным уборам, которые граждане размещают в вагоне или на вокзальной лавочке. Лежит рядом кепка или бейсболка — и вдруг ее нет. У «швецов» и «капорщиков» налажен сбыт похищенной одежды и головных уборов на вещевых рынках, даже в других городах.

Как видим, просто невозможно целиком и полностью охватить этот многоликий отряд паразитов, которые, как блохи, скачут с вокзала на вокзал, из вагона в вагон. Однако ловля таких блох необходима как в санитарных целях, так и чтобы облегчить пассажирам следование по маршруту. Перейдем к реальным историям.

Первые камни в лавине

В 1984 году на станции Омск во время стоянки поезда Москва — Новосибирск у гражданина Шаура украли значительную сумму денег. Кошелек был в пиджаке, пиджак висел в купе, и вот — пиджак на месте, а денег нет. По заявлению потерпевшего было возбуждено уголовное дело. Немного позже в дежурную часть ЛОВД на станции Омск обратился пострадавший с поезда Москва — Иркутск. Денег у него пропало немного, но пассажир не преминул обратиться в органы правопорядка. По подозрению в совершении краж была задержана Татьяна Чернова¹ (Булыгина), 22-летняя особа по кличке «Макака», уроженка города Горького (ныне Нижний Новгород). На следующий день вслед за сестрой в милицию попали ее братья — юные Сергей и Николай Булыгины. Папка с протоколами допросов, составленными следователями, стала расти, превращаясь в многотомное обвинение против группы лиц, избравших образом жизни бродяжничество и воровство. Единственным источником средств к существованию бродяг являлись поездные кражи. В уголовном деле в качестве мест преступления зафиксировано 37 городов, включая Новосибирск, Пензу, Казань, Оренбург, Сочи, Саратов и многие другие. Потерпевшими по делу проходили 68 человек, свидетелями — 81 человек. У подследственных было изъято множество ворованных золотых украшений, значительные суммы денег. Одних наручных часов набралось три тугих пакета, прочие вещественные доказательства уместились в пяти мешках.

Видя нарастающий объем работы, руководители центральных органов МВД СССР планировали передать дело в руки столичных следователей, которые всегда подключались к крупным делам, особенно когда находились виновные. Но заместитель начальника Западно-Сибирского УВДТ, начальник СО (следственного отдела) Михаил Литовченко настоял на том, что «расколоть» этот «крепкий орешек» — дело чести сотрудников транспортной милиции Западной Сибири. Последовали многочисленные экспертизы, протоколы допросов, опознаний, очных ставок по 1600 криминальным эпизодам. Сбор доказательств длился девять месяцев, их бумажный объем составил 18 томов. Следствие неоднократно продлевалось Западно-Сибирской транспортной и республиканской прокуратурами. Воры меняли показания, юлили, «ничего не помнили». Однако припомнить им все-таки пришлось.

...В одной из бесед со следователем юная воровка Таня Буткова показала, что в Чапаевске Самарской области у нее на квартире спрятан кулек с 30 ворованными золотыми украшениями. В Чапаевск оперативники выезжали дважды. В первый раз девочка решила похищенное не выдавать и обмануть милиционеров: во время обыска вывела собаку погулять, уместив кулек с золотом в собачьей пасти, дабы перепрятать. «Что ж ты, Танечка, обманываешь? — удивился следователь Владимир Воробьев. — Ведь мы с тобой решили, что ты будешь правдивой». «Виноватая я, больше не буду», — повинилось хрупкое создание, обворовавшее 115 пассажиров.

Жизнь моя — «жестянка»

Следствие установило, что устойчивое воровское транспортное сообщество складывалось по принципу: «Рыбак рыбака видит издалека». Встречаясь на вокзалах, перронах и в поездах, «майданщики» безошибочно узнавали друг друга. Любой вор по виду, взгляду и манере держаться мигом определяет себе подобного. Что удивительно, в преступной среде конфликтов на тему: «Это моя станция (мой поезд), брысь отсюда!» — не возникало. «Пастбище» было обширным, и места на нем хватало всем. Территориальных претензий друг к другу никто не высказывал. Наоборот, воровское сознание диктовало: бродяги, объединяйтесь! И они объединились, собрав мобильный отряд численностью до 45 человек.

Костяк преступного клана, объединенного узами родства, сожительства, приятельскими отношениями, совместными попойками и совместным воровством, возглавили известные на железной дороге фамилии: Губины, Ищенковы и Володаевы. Старая воровка Зинаида Губина имела троих дочерей: Светлану, Наталью и Татьяну. Розалия Ищенкова — двоих: Надежду и Ольгу. Мария Володаева — тоже двоих. В свою очередь, дочери имели мужей и сожителей, от которых пошли дети. Делами клана заправляла старая воровская «мама», малограмотная уроженка Чувашии Нина Сорокина, 1927 года рождения. Она составила с покинувшей украинский город Фастов и судимой за кражу и бродяжничество Валентиной Нестеренко четвертую криминальную «семейную» пару.

К семейной оси Губины — Сорокина время от времени присоединялись многие другие скитальцы. На одном из вокзалов бродяги Губины подобрали брошенную родителями пятилетнюю девочку Таню Буткову, которую вместе с собственными детьми обучили воровскому ремеслу. Детей учили, как тихо пройтись по поезду во время стоянки, засовывая руки под матрасы и подушки в пустых незакрытых купе.

Прибыв поездом, теплоходом или самолетом из другого города, семейство устраивалось в гостиницу, например аэрофлотскую пензенскую «Ласточку», чтобы ездить воровать на местный вокзал. Чаще всего шумная компания останавливалась в комнатах отдыха при вокзалах.

Не беда, что проживание в других городах стоит недешево. «Работа» с ценностями пассажиров с лихвой окупала затраты, к которым относились выплаты проводникам, чтобы пускали в вагоны (таких проводников называют «гаврилками»), и милиционерам. Следствие направило в прокуратуру около семи дел, связанных с подкупом стражей правопорядка на Московской, Куйбышевской, Свердловской и других железных дорогах. На Казанском вокзале был уволен с должности взяточник в погонах старшего лейтенанта. Следствие установило, что на протяжении десяти лет дружный воровской коллектив перемещался по стране, «гастролировал» по городам, собирая обильные трофеи.

Веселую, разгульную жизнь обеспечивали шальные деньги и ворованные драгоценности. На «вырученные» средства «пилигримы» покупали что хотели, но так же легко расставались с покупками. Например, на рынке в Куйбышеве Тане Бутковой понравилась собака. Обменяв два золотых перстня и печатку на мохнатого друга, девочка погладила пса... и отпустила на свободу. Воры не знали цены деньгам, так как никогда не работали. Купленные магнитофоны и приемники скоро выбрасывали по причине севших батареек, другие вещи раздаривали встречным и поперечным. Легкая добыча позволила семьям Ищенковых и Панасюков купить в городе Татарске Новосибирской области два дома, изъятых впоследствии в пользу государства. Каким же густым облаком гнуса надо облеплять поезда, чтобы добытые средства с лихвой перекрывали потребности?

«Змея подходит к водопаду»

Воровской язык очень метафоричен. Этим изречением «майданщики» обозначали момент, когда поезд останавливается и наступает удобный момент проверить содержимое чужих карманов и сумок. Действительно, поезд отдаленно напоминает пресмыкающееся, а высыпающие из вагонов пассажиры походят на брызги. Подробно про «змею» и «водопад» подследственные рассказывали следователю Воробьеву, который сумел установить с «подопечными» личный контакт.

Перед приходом каждого пассажирского поезда Сорокина-«мама», Панасюки и юные исполнительницы Наташа Губина и Таня Буткова, чтобы не мешать друг другу, разделялись на группы и распределяли роли. Времени остановки поезда (обычно 15—20 минут) им хватало на то, чтобы, подкупив «гаврилок» в голове и хвосте состава, пройти его насквозь, не вызывая подозрений у неподкупленных проводников и оставшихся в поезде пассажиров. Пока молодые трудились не покладая рук, старые воровки отдыхали на вокзальных скамейках. Зачем таскать старые кости по вагонам, если за них это успешно проделают дочери?

Для успешного «прохода» наши антигерои умело маскировались: переодевались в дорожную одежду — халаты и спортивные костюмы, обувались в тапочки. После того как пассажиры высыпали на перрон прикупить соки и пирожки, юные создания в мягких тапочках шли по полупустым вагонам, выгребая по пути из карманов оставленной одежды, сумок, из-под подушек и из других потаенных мест деньги, документы и ювелирные украшения. Зрелые воры «стояли на стреме», предупреждая о неожиданном возвращении пассажиров или появлении сотрудников транспортной милиции. В случае опасности дети прикидывались попрошайками. Пятнадцать минут «работы» — и готово. Значительные деньги и ценности ворам держать при себе опасно — их могут уличить в краже. Поэтому сметливые Буткова и сестры Губины через почтовые отделения на станциях железной дороги высылали деньги почтовыми переводами в Тольятти на имя одной из соучастниц.

«Проколы» случались редко. Воры умело выпутывались из сложных ситуаций. Мать четырех малолетних детей Зинаида Панасюк рассказала следователю Воробьеву такую историю.

На станции Киров ее муж Николай попался на краже денег. С целью отвести беду, нависшую над мужем, Зинаида договорилась с криминальной молодежью — М. Панасюком и А. Сучковым, и те очень быстро наворовали в разных городах сумму, достаточную для возмещения ущерба потерпевшей. Необходимые деньги были своевременно собраны и отосланы по адресу. Потерпевшая осталась довольна. Очевидно, был «подмазан» и следователь, так как вор отделался условным наказанием.

Добыча порой сама шла ворам в руки. Однажды на станции Пенза, поджидая очередную «змею» у «водопада», криминальные дамы наблюдали за вещами пассажиров, сдаваемыми в автоматические камеры хранения (АКХ). Н. Сорокина и Т. Губина подсмотрели шифр, который набрал на ячейке АКХ один из потерпевших. Воспользовавшись безалаберностью пассажира, воры умыкнули чемодан с кинокамерой и фотоаппаратом. На станции Саратов воровской фарт выпал на долю Нины Балковой. На перроне она увидела мужчину, который обронил бумажку с записанным кодом АКХ.

Помня о том, что у ее сподручной Вали нет паспорта и им трудно прописываться в гостиницы, на станции Оренбург Нина Сорокина вытащила из кармана пальто пассажирки паспорт. На станции Пенза Сорокина совместно с парочкой сожителей — «Дроздом» (бомж Анатолий Волохов) и дважды судимой, лишенной родительских прав матерью четырех малолетних детей Ниной Балковой — стянули у пассажира удостоверение участника Великой Отечественной войны. Сорокина свела едким раствором прежние записи, написала свою фамилию и вклеила фото. Подделка документа помогла скорейшей прописке в номерах. Работники гостиниц отмечали в своих показаниях, что у криминальных постояльцев на руках было много денег. Бродяги говорили простодушным людям, что «много работали, теперь имеем право отдохнуть».

Золото в могиле

«От работы кони дохнут» — такими ироничными словами можно открыть печальную для воровского клана страницу. На воронежской станции Поворино не выдержал напряженного темпа краж и безвременно отбыл в мир иной Сергей Азиков, «дорожный» муж Нади Ищенковой. Безутешная теща Розалия Ищенкова погнала дочерей (и вдову в первую очередь) по вагонам, чтобы собрать денег на похороны. Собранных денег хватило на похороны, поминальный обед, приобретение обновы для покойного и пошив траурных нарядов для бедных родственников. Вдова и теща на поминках хвалились, что усердно трудятся, хорошо зарабатывают, поэтому так щедры, отдавая усопшему последний долг.

Воровской шик явился причиной для эксгумации другого захоронения. Немного ранее отдала грешную душу на суд Божий престарелая Зинаида Губина. Воры похоронили маму в Саратове на Елещанском кладбище, но через несколько лет потребовалось потревожить бренные останки. Провожая покойницу в последний путь, благодарные дети нацепили на труп цепь с кулоном и массивное кольцо-печатку. Украденное золото достали из гроба и вернули истинным владельцам.

Изделий из драгметаллов членами устойчивого воровского сообщества добывалось так много, что они не знали, куда девать «рыжье». Отдыхая от своих «скорбных дел» в теплом Сочи, группа в составе А. Соловьева, Т. Павловой, Т. Гавриковой, В. Чубенко, М. Сахарова и А. Сучкова заприметила стоявший у морского вокзала теплоход «Адмирал Нахимов». Спонтанно возникшая идея обворовать «Нахимов» никого не испугала. Под натиском морских «майданщиков» огромный пароход капитулировал. Пропала театральная сумочка одесситки Л. Матвеевой с семью золотыми украшениями. Шесть изделий воры разобрали, чтобы раздать знакомым, а одно колечко сдали в киоск за бесценок.

На станции Куйбышев троица Сорокина — Буткова — Губина украла в поезде три золотых кольца. Одно кольцо за четверть цены продали случайной женщине, а два других выбросили в туалет. Золото низкой пробы — значит, туда ему и дорога! В другой раз в унитаз был отправлен перстень с желтым камнем. Таким дорогим ворованным подарком инвалид третьей группы Сергей Булыгин пытался добиться расположения знакомой девушки. Другой зазнобе он тоже предлагал перстень, угрожая, что в противном случае его выбросит. Девушка отказала в близости, и перстню не повезло.

«Орлята» учатся летать

Глядя на старших «товарищей», совершенствовались в воровстве дети. Иногда это происходило на «чужой», не транспортной, территории. Как-то в отделе готового платья омского магазина «Детский мир» несовершеннолетние Булыгины и маленький Ваня Ищенков украли подростковый костюм 42-го размера.

Примечательно, что для Тани Бутковой бродячая жизнь сказывалась на здоровье. В разных городах Таня сочетала лечение с воровством. Например, в ходе лечения в центральной поликлинике Чапаевска украла шапку из меха сурка и принесла домой. Поскольку в этой семье система приоритетов была основана не на добром и вечном, а на количестве и качестве краденого, домашние порадовались приобретению. В династии воров обучение преступным промыслам поощряется, а вот о школе не думает никто. По картонкам с упаковочных ящиков детишек учат читать и писать печатными буквами. Ну а деньги они обязаны считать хорошо.

Следствие установило, что на станции Новосибирск-Главный воровка Надежда Романенко встретила знакомую Зою Сердюк с дочерью-подростком Олей. Вскоре на станцию прибыл поезд № 33, и «тетя Надя» уговорила девочку под видом попрошайки пройтись по вагонам и что-нибудь своровать. Пассажир Владимиров, неожиданно возвратившийся в купе, заметил, что напротив открытой двери купе стоит женщина, а девочка находится внутри и выворачивает карманы пиджака. Прихватив деньги и документы, воровки стали удаляться. Призыв потерпевшего «Держите вора!» сработал. Женщину остановили, а ребенок побежал, бросив краденое. После задержания девочка показала, что за воровство ей обещали купить куклу. Перед кражей «тетя Надя» проинструктировала Олю, что делать, если ее будут ловить. Вот она и убегала, избавляясь от улик.

Воровские «университеты», пройденные на железной дороге Натальей Губиной и Татьяной Бутковой, научили девочек превосходить родительские ожидания. На саратовской станции Ртищево юным воровкам, которых подстраховывали мама и подруга мамы (З. Губина и Н. Сорокина), крупно повезло. В одном из купейных вагонов они украли из дамской сумочки семь ювелирных изделий: три перстня и четыре кольца. Девочки решили, как говорят в воровской среде, «покрысятничать», но утаить в «семье» такое количество золотых украшений оказалось невозможно. Девочки похвастались следователю, что провернули это дело в другой раз. Когда не было подстраховки со стороны многоопытных матрон, делиться с ними было не нужно.

На долю несовершеннолетних воров выпало самое большое число краж — более 360. Братья Булыгины совершили 106 хищений, Наташа Губина — 118, Михаил Панасюк — 137.

Но сколько веревочке ни виться... В конечном итоге члены транспортного воровского сообщества были изобличены, 20 человек преданы суду и осуждены на различные сроки заключения. К остальным, в зависимости от тяжести совершенных преступлений, применили модные в те времена меры общественного воздействия. Несовершеннолетних по месту прописки поставили на учет в «детские» инспекции. В отдельное производство было выделено дело Н. Сорокиной, которая в интересах клана обучала детей воровству.

Итоги

К настоящему времени осужденные давно отбыли положенные им сроки. Хотелось бы верить, что люди вернулись в общество без позорящих кличек и преступных намерений. Сведения о дальнейшей судьбе воров отрывочны и неполны.

По освобождении уехала в Омск Надя Ищенкова. В Омске она приоделась, съездила на родину в Северный Казахстан. Некоторое время жила в Донецкой области. Борис Богатинский восстановил семью со Светланой. Четверо их детей выросли, стали коммерсантами, торговали в Самаре. Занялся торговлей и Анатолий Волохов, ездил в Москву за товарами. Воровал ли «Дрозд» в дороге, мы не знаем.

Бывшая штамповщица ВАЗа Наталья Губина жила в Челябинске и воспитывала своих ранее брошенных детей. По другим сведениям, эта 35-летняя обаятельная, следящая за собой женщина принялась за старое и «гастролировала» в поездах.

Татьяна Чернова нашла работу в Сочи. Родившая в тюрьме ребенка Ольга Ищенкова вышла замуж за Николая Булыгина. Его брат сел за новые кражи, как и не вставшая на путь исправления Гаврикова.

Владимир Чубенко по отбытии срока работал на Новосибирском мелькомбинате. Имел намерение возвратиться в Керчь, откуда родом и где у него проживала престарелая родственница.

Отсидевшей срок Нине Балковой следователи помогли оформиться на работу на Новосибирский стрелочный завод и устроиться в общежитие. Нина вышла замуж, но через три года охота к перемене мест потянула ее на «жестянку». Там же майданничали Нестеренко и Буткова...

В поселке Бизь Свердловской области жил Владимир Колоткин с женой Наташей (до замужества Володаева). Ее мать М. Н. Володаева умерла. Умерло преступное сообщество, замешанное на «черной» романтике неприкаянных странствий, вокзальной грязи и христарадничества. Многие из тех, кто продолжил катиться по наклонной плоскости, умерли...

Жизнь изменилась, но пассажиры по-прежнему беспечны. На кратковременных остановках они сломя голову выскакивают из вагонов, оставляя деньги и ценности без присмотра. Воровских групп, использующих данные обстоятельства, много. В Московском регионе в 1990-х и «нулевых» годах нового века на транспортных кражах специализировалась орехово-зуевская преступная группировка. На Урале и в южных областях РФ «майданщики» имеют «гостевые дома», где по возвращении с «гастролей» проедают и пропивают ворованное. А затем — снова в «проход» по вагонам мимо подкупленных ответственных лиц. В Западную Сибирь воровские семьи не заглядывают. Очевидно, запомнилось расследование, некогда проведенное местными правоохранителями. Да и «сарафанное» воровское радио передает по линии, что на восток путь заказан. Поймали раз, поймают и другой!