Вы здесь

Под надзором разлуки

Стихи
Файл: Иконка пакета 07_volkov_pnr.zip (10.52 КБ)

* * *

На углу Таврической и детства,

На стене, закрашенной давно,

Если хорошенько приглядеться,

Надписи проступят все равно.

 

Постою и вспомню, как дружили

И крутили первую любовь,

Как однажды сам Егор Дружинин

Мне рассек мячом бейсбольным бровь,

 

Бочку с квасом желтую, поэта

Юрку, отошедшего от дел,

Помню, помню, и не только это,

Я и сам стихи писать хотел.

 

И писал — с нажимом и с напором,

Жаль, что выходила ерунда,

Но любовь к рефренам и повторам

Приобрел я раз и навсегда.

 

* * *

Над рекой под надзором разлуки

Вновь в просвете вечернем стою,

И сжимают озябшие руки

Мокрый зонт и перчатку твою.

 

В старом парке, в осеннем провале

Лист, как ялик, кружит по воде.

Где мы только с тобой не бывали

И всегда возвращались к беде.

 

Между нами, как будто в зазоре,

Холодок то и дело сквозил,

А на море, на теплое море

Я ни разу тебя не свозил.

 

* * *

Пока я жив, и зрение при мне,

Пока не остывает кровь в сосудах,

Пока она кипит, как на огне,

И голоса лишается рассудок,

 

Пока ты до порога не дошла,

Пока стоишь, туманна и морозна,

Пока еще бумаги со стола

Могу смахнуть, пока еще не поздно,

 

Я вдруг рвану, схвачу тебя в дверях

Случайной, мимолетной нашей встречи,

Навек, быть может, разум потеряв,

Чтоб ты на миг лишилась дара речи.

 

* * *

Топонимика спальных районов

Вызывает желание спать.

Глаз не радуя, сердца не тронув,

Этим улицам век прозябать.

 

Отирая прилипшие снова

Капли снега с кирпичного лба,

Утешает Хрустицкий Козлова:

Ничего, брат, такая судьба.

 

Весь в снегу пограничник Гарькавый,

И Корзун запорошен солдат.

Неизвестной овеяны славой,

Все же встали с Фурштатскою в ряд,

 

И чернеют на них гимнастерки,

Как сугробы вослед февралю…

А от Пестеля я не в восторге

И Марата не слишком люблю.

 

* * *

…и странствуй, покуда людей не увидишь,

Моря не знающих, пищи своей никогда не солящих…

Гомер

 

Не носивший плаща, не соливший еду,

Никогда не мечтавший о море,

Я скопил на земле три могилы в цвету

И отправлюсь в четвертую вскоре.

 

Будет имя забыто мое и труды,

Но, высокой судьбою отмечен,

Я на зов кочевой незнакомой звезды

Выйду к ветхим воротам под вечер.

 

На заросшей тропе повстречаюсь тому,

Кто скитаться устал до упаду,

И весло, как предсказано было, приму

На плече у него за лопату.

 

И тогда, круторогих быков и овец

Тонкорунных заклав Посейдону,

Здесь с размаху весло Одиссей наконец

Всадит в землю и двинется к дому.

 

В Летнем саду

Вновь белой ночью за оградой

Царит какой-то неуют:

Едят и курят возле статуй

И у фонтанов пиво пьют.

 

От громкой музыки и сора,

От ярких вспышек, толкотни

Листвой укрыться хочет Флора,

Эвтерпа прячется в тени.

 

Толпа с Невы, толпа с Фонтанки

Под теплым ласковым дождем;

Терпенье, милые гречанки!

Мы ночью черною уйдем.

 

Мы вновь исчезнем за оградой,

Наш бог стоит невдалеке —

С железным сердцем бог крылатый,

С погасшим факелом в руке.

 

* * *

In memoriam

Давно на свете нет деревни той,

Где дуб тобой посажен был когда-то,

И поле заросло, и лес густой

Со всех сторон укрыл меньшого брата.

 

А лес оберегает от беды,

И в час, когда стволы ломает вьюга,

В лесу, еще тесней сомкнув ряды,

Стеной стоят деревья друг за друга.

 

И там, покуда ветер в голове

И времена накинуты на плечи,

Шумит твой дуб, и гнезда вьют в листве,

И большей о тебе не будет речи.