Семафоры

* * *

на нитках сквозняка грохочут двери

белесой бабочкой рассвет

на плечи времени садится:

ладони-лодочки отправлены к лица

соленой верфи: все та же ночь

лишь сны

отравлены и вещи зримы и тревога

не стать ни стариком ни вновь ребенком

и не вернуть слепую соль

невыносимости в осмысленные

зыби портоланов

* * *

закат застынет вестью одинокой

на можжевельнике на долгом вздохе

и ты далекая не менее далекой

предстанешь в горьком воздухе эпохи

ложится ветер в вымокшие травы

и в стеклах замирают отраженья

земли и неба будто мы не правы

им приписав толикое круженье

вот явь вот сон вот накипь повторенья

на побережье видимого горя

и ночь стоит как всякое явленье

в пустом просторе

* * *

за мертвой птицей на пластинке августа

вспорхнет и слух а дальше одиночество

круженье вечера почти уже и сумерки

и пелена дождя над кручей города

а мы опять не соберем с тобой

пристрастные безропотные лилии

покуда Малларме как ангел хмурится

в осеннем молчаливом изобилии

и велосипедист с коробкой желтою

на острие иглы певучей замертво

раскинув руки оставляет заново

нас умирать над пением и тлением

* * *

пришедший ночью с востока

стучится в окна ничьи

снег; замирает сознанье

с деревцем на краю

в неведеньи очевидном;

все расписано по минутам:

встреча и расставание

жизнь и смерть

и появленье на свет;

в волшебном шаре тоски

вырастает метель и все любимое

немыслимо или же

невозможно

* * *

вот здесь остановиться где транссиб

топорщится топонимами станций

загадочно сквозь тусклое стекло

в котором наши лица в отраженьи

как грязный перламутр гребешков

на дне Господнем

и вечное прибытие на путь

четвертый возвещает репродуктор

стекая солью путешествий

обрывком сна соседским откровеньем

в цветное озерцо как у Дали

и будто прежде нас все происходит

вещь движется свершается событье

и солнечною лочежкою звякнет

тревога да пойми попробуй:

мы умерли и прежде нас сознанье

усыновляет брошенные вещи

в прекрасной и знакомой пустоте

со стуком желтый небосвод

жилеток движется вдоль неподвижной хорды

состава отменяя суету

сознанья суетою повторенья

и летописным племенем

заполнен вагон треклятый

и дальше нам во тьму

рифмованным колечком забытья

в небывшем детстве старые вагоны

все дальше дальше и зачем

нелепое бессудство откровенья...

вот здесь остановиться здесь

попрощаться здесь попрощаться

и как у Нисского

вдруг в снегопаде вспыхнут семафоры

* * *

к невинности и мы

не возвратимся: к формам тополей

к стрижу по завершении зимы

остроугольным крылышком смелей

секущим небо за которым вновь

лишь синевы преодолимый страх

и что нам покоряющая кровь

и крепких птиц и узкотелых трав

сказать себе как жизнь разветвлена

на все живое — выкормить в уме

почти стрижа что в небе дотемна

почти невинность — тополю и мне