Я не вижу тебя

* * *

пылится скриншот июля в окне немытом

начнешь протирать — и сразу не та картина

палиться не будем — это не мы не мы там

вручную катили солнце из карантина

не мы окликали тонущих в красных зонах

не мы приносили воду надежду письма

встречая рассветы в потных комбинезонах

не мы холодели от монитора писка

где снова и снова чья-то рвалась кривая

и горло сжимал нездешнего страха вирус

мы — славили их послушно в экран кивая

и город наш жил и выжил

и сеть ловилась

мы в окна стучали мы колотили в двери

а тихо — как будто вдруг запевала помер

тоскуют в пустых квартирах чужие звери

и лето впадает в лету — коронный номер

выходим бледнея в масках своих нелепых

опасные злые люди — слова на ветер

бросали сто дней

в фамильных панельных склепах

вот он и шумит: не вечер еще не вечер

* * *

как тебя пожалеть не пойму обнимать уж как

здесь так мало тепла и лето — в одно касание

родина — говорю

поправляюсь: матушка

богом данная радость ли

наказание

как тебя обживать не найду где же голуби

на пустых площадях никого

воля вольница

только воздух и свет

белый свет из небесной проруби

да тебе ли не знать

как правда чужая колется

я не вижу тебя никого никого под вязами

отчего же ты плачешь

стволы обнимаешь дурочка

посмотри на него

глаза навсегда завязаны

но о счастье поет хрупкий мальчик твой

божья дудочка

он стоит на ветру с распахнувшимся воротом

позади тишина

впереди лишь дорога белая

ты клянешься

держать его в этом миру испоротом

ты клянешь тишину

а он поправляет: верую

* * *

до чего не люблю шепелявый апрель

что ж так страшно-то, коли и вор не я

и крадут не мое — отпевают отель

драгоценный отель калифорния

хриплым голосом кроет

пустынный проспект

тут и радость, и счастье, и боль его

а не знающий горя глядит на просвет

с любопытством фаната футбольного

месяц треснувших луж и семян лебеды

ты на редкость хороший учитель, но

мне ползти до тебя — от беды до беды

слишком долго и слишком мучительно

это кажется только — вода да вода

шли проклятья на жалоб подателя

и тогда мы посмотрим

взойдет ли беда

почему же так больно даже тогда

когда предаешь предателя

* * *

да нужно просто однажды набраться наглости

не пожалеть хоть раз ни огня, ни воска

и рассказать, как мы выжили в этом августе, —

зачем собирал ты, Господи, наше войско?..

теряя силы, права, паспорта и метрики,

но — не кураж свой той еще, той закваски,

одни из первых на круг выходили, смертники,

навстречу закату щурились из-под маски.

пока оставались верить и драться навыки,

вслух матерились тихо, молились громко —

мы выросли, и никто не возьмет нас на руки,

за счастьем почти всегда наступает ломка.

застрявшие в прошлом веке некоронованном,

руки друг другу тянем при встрече честно —

давай без глупостей,

поздно брататься снова нам.

как стало тесно здесь, Господи, слишком тесно.

* * *

плавит золото осень в последних кострах сентября

у брусничных закатов отчетливый привкус безумия

тает тень человека

под окнами в комнате в зуме я

не увижу тебя почему я не вижу тебя

на прозрачных запястьях следы от упругих ремней

и родные предатели смотрят в глазок не по-доброму

кто-то шепчет молитвы

подобное рвется к подобному

я не вижу тебя горе мне горе мне горе мне

а они усмехаются римского папы святей

пьют и бьют зеркала и кривляются лютые бесятся

коронованный ужас

до нового года три месяца

не оставьте детей здесь нельзя не оставьте детей

дай мне руку мой мальчик не будем напрасно грубить

здесь на выход и так обреченных бескрайняя очередь

и смеяться не к месту

и плакать в лицо им не очень ведь

научиться любить их таких научиться любить

бестолковый сквозняк бьется-вьется листы теребя

закрываются двери до скорого видно не зря чинил

ты поешь о зиме

смотришь в стену глазами незрячими

я не вижу тебя почему я не вижу тебя