Вы здесь
Живого почерка наклон
Алексей БИТНЕР
ЖИВОГО ПОЧЕРКА НАКЛОН
* * *
Иссиня-чёрная река
В обновах - в белых берегах
Мелка. В осенних облаках
Не штрих пастельного мелка,
А масло тёмное. Ночным
Потянет в спину сквозняком,
Последний чувствуется дым,
Последний вечер. Дачный дом...
Жирней 2М-карандаша
Полоска леса. Плёса лак -
Лишай на шкуре речки. Шаг -
И чёрный след. Нет, не лишай
Пространство строгости. Велик,
Мороз в окрестностях залёг,
И запоздавшей утки крик -
Его величия залог.
* * *
Какая глушь какого стона,
Какого почерка наклон
В угрюмом имени твоем?
В эфирной свежести озона
Грозы, пошедшей на поклон
В Ершалаим с Лакедемона,
Тебе не легче, игемон?
Должно быть, выдалась плохая
Весна в провинции Ахайя,
И воздух сперт, и сон - не сон,
И девка рыжая, нагая
Невесть откуда. Не течет
В тени роскошного вазона
Тугое время...
Холост счет
Часов мигреневого ада.
Не говори, Пилат, не надо, -
Уже меня не увлечет
Рассказ о пленнике, в отраду
Тебе ниспосланном. Расчет
И зависть - пара ядов.
Покоя нет, но есть почет,
Пилат Понтийский... В Иудею
Ведет любая из дорог,
С тех пор как истину помог
Ты обессмертить иудею,
Его унизив...
На порог,
О чуждом племени радея,
Ты, игемон, впустил идею,
Лишь только Ешуа изрек:
- Наместник - добрый человек!
С тоски, с отчаяния, с горя
На берегах другого моря
Уйти в отрог Понтийских гор,
Не в силах вынести укор
И затаиться там. Пусть Рим -
Вельмож столичный санаторий -
Нещаден будет и суров!
Но кто, скажите мне, готов
Для встречи с Ним?
В удушье мая
Кем будет сразу узнан Он?
Назад, назад - в Лакедемон,
На Запад, злобно полыхая,
Ушла гроза, найдя ночлег
В горах провинции Ахайя...
* * *
Между мною и линией дальних огней,
Между решками драхм и орлами гиней,
Трижды проклятых между и между святых,
Между множества точек и меж запятых,
Промежутками боли при стирке бинтов
Я не волен увидеть, но видеть готов
Невозможную цену
Ночной тишины,
Сумасбродную сцену
Прошедшей войны.
Между лунным желтком и земной скорлупой,
Между окриком "Встать!" и командой "Отбой",
Между биркой роддома и дат через штрих,
Прежде умерших между и между живых,
Перебежками дня вперемешку со сном
Предугадывать можно, но только молчком,
Где провалятся сани
Под ахнувший лед.
Ждать беда перестанет
И произойдет.
Между ценами яхт и простых мелочей,
Между взглядами старцев и их палачей,
Каждым первым промеж затесался второй
Между стенами тюрем и синей горой.
Истрепалось сукно на рабочей спине,
Хитро прячется истина в водке-вине.
Открывается смысл
Только задним числом
На весах коромысл
До беды - и потом.
* * *
Иссиня-чёрная река
В обновах - в белых берегах
Мелка. В осенних облаках
Не штрих пастельного мелка,
А масло тёмное. Ночным
Потянет в спину сквозняком,
Последний чувствуется дым,
Последний вечер. Дачный дом...
Жирней 2М-карандаша
Полоска леса. Плёса лак -
Лишай на шкуре речки. Шаг -
И чёрный след. Нет, не лишай
Пространство строгости. Велик,
Мороз в окрестностях залёг,
И запоздавшей утки крик -
Его величия залог.
* * *
Какая глушь какого стона,
Какого почерка наклон
В угрюмом имени твоем?
В эфирной свежести озона
Грозы, пошедшей на поклон
В Ершалаим с Лакедемона,
Тебе не легче, игемон?
Должно быть, выдалась плохая
Весна в провинции Ахайя,
И воздух сперт, и сон - не сон,
И девка рыжая, нагая
Невесть откуда. Не течет
В тени роскошного вазона
Тугое время...
Холост счет
Часов мигреневого ада.
Не говори, Пилат, не надо, -
Уже меня не увлечет
Рассказ о пленнике, в отраду
Тебе ниспосланном. Расчет
И зависть - пара ядов.
Покоя нет, но есть почет,
Пилат Понтийский... В Иудею
Ведет любая из дорог,
С тех пор как истину помог
Ты обессмертить иудею,
Его унизив...
На порог,
О чуждом племени радея,
Ты, игемон, впустил идею,
Лишь только Ешуа изрек:
- Наместник - добрый человек!
С тоски, с отчаяния, с горя
На берегах другого моря
Уйти в отрог Понтийских гор,
Не в силах вынести укор
И затаиться там. Пусть Рим -
Вельмож столичный санаторий -
Нещаден будет и суров!
Но кто, скажите мне, готов
Для встречи с Ним?
В удушье мая
Кем будет сразу узнан Он?
Назад, назад - в Лакедемон,
На Запад, злобно полыхая,
Ушла гроза, найдя ночлег
В горах провинции Ахайя...
* * *
Между мною и линией дальних огней,
Между решками драхм и орлами гиней,
Трижды проклятых между и между святых,
Между множества точек и меж запятых,
Промежутками боли при стирке бинтов
Я не волен увидеть, но видеть готов
Невозможную цену
Ночной тишины,
Сумасбродную сцену
Прошедшей войны.
Между лунным желтком и земной скорлупой,
Между окриком "Встать!" и командой "Отбой",
Между биркой роддома и дат через штрих,
Прежде умерших между и между живых,
Перебежками дня вперемешку со сном
Предугадывать можно, но только молчком,
Где провалятся сани
Под ахнувший лед.
Ждать беда перестанет
И произойдет.
Между ценами яхт и простых мелочей,
Между взглядами старцев и их палачей,
Каждым первым промеж затесался второй
Между стенами тюрем и синей горой.
Истрепалось сукно на рабочей спине,
Хитро прячется истина в водке-вине.
Открывается смысл
Только задним числом
На весах коромысл
До беды - и потом.
* * *
Ермак в заветные года,
Хлебнув медка глоток,
Пошёл походом не туда -
Зачем-то на восток.
Видать, от тяжести кольчуг,
Сквозь ливень, снег и гнус
Ему причудилось, что друг -
Калмык, эвенк, тунгус.
Что остаётся, грешным нам? -
Средь чумов, изб и скирд
С культурой честно, пополам
Мы смешиваем спирт.
* * *
Мне бы писать на латыни,
Мне бы молчать по-английски,
Дринкнуть шотландского виски
И собираться в неблизкий
Путь на японской машине.
Мне хиппарем распатлатым
Быть, чтоб неряшливым франтом
Плыть на спине элефанта
По государству атлантов -
Древним платоновским Штатам.
Мне бы в древнейшем Багдаде
Слепнуть от белой одежды
В толпах, возжаждавших хаджа,
Чиркая строчками между
Клеток походной тетради.
Мне бы повычурней имя,
Отчество от Ипполита,
Внешность вождя ваххабитов
С паспортом космополита
В штампах ОВИРа в Надыме.
Мне бы тунику из шелка
В зависть изысканным грекам.
Мне бы прикрыться доспехом
Строгих костюмов Эль Греко
Доминиканского толка.
Мне бы с корнетом-повесой
Поутру тайно стреляться,
Скрыться, раскаяться в блядстве,
Вызубрить нудные святцы,
Выстоять долгую мессу.
Мне бы на яхте - в Ямайку,
В Папуа - лишь бы не близко,
Чтоб от дурманного впрыска
Снилась соседская Лизка
И массажисточка-тайка.
Мне геометрию знать бы
По африканским границам,
Мне бы в гареме прижиться
У нигерийского принца,
Евнухом только не стать бы...
Мне бы в саваннах австралий
Высмотреть девку из местных.
Дикое племя не съест ведь
Друга туземки-невесты?
Все по закону - украли.
Что напоследок осталось?
Крепость кубинской сигары,
Вкуса нездешнего - пара
Индонезийского таро,
Да путевая усталость...
Я бы еще не зарекся
Встретить монаха-китайца.
Хватит! Остынь! Не старайся
Высосать байки из пальца.
Ёксель, поди же ты, моксель!
Вот, кругозором не узким
В баснях чащобы не венской
Я бы делился хоть с кем, но -
В иночестве деревенском
Я непростительно русский.
Настояла весна, убедила -
Кто хозяйка, кто главная тут!
Стаи льдин - кочевых крокодилов
В немоте плотоядной плывут.
Влажно искрится рябь на стремнине,
Склонна крыша коттеджа краснеть,
К ветерку обращённая, стынет,
Как щека моя, берега твердь.
Глянь - накатами свежих потоков
Ветер коршуна хочет поддеть.
Приглашает валун-лежебока
На шершавой спине посидеть,
Посмотреть в бирюзу горизонта,
В высью сжиженный газ-кислород,
Углядеть очертания дронта
В дальнем камне гранитных пород.
Будет лето, и Обь обмелеет,
А пока, обнажённо честны,
Вётлы руки отмёрзшие греют
Под скупыми лучами весны.
НОВЫЙ ГОД
Уже ль, ещё ль не Рождество -
Мирясь со всеми рождествами,
Берёт, как молниеотвод,
Обиды, склоки Новый год
И в хлопья снежные над вами
Их расшелушивает, мот!
От Рождества до Рождества
Спешим в подарочной растрате,
Вновь новогодняя Москва
С оттенком тихого вдовства, -
Пусть 31-ых чисел хватит
Хотя бы месяца на два...
Вот-вот открытки разошлёт
Емеля с помощью е-мейла,
Одно к другому тесно льнёт
Первоянварское новьё
Обычной жизни параллельно,
Как квинтэссенция её.
Посланцы видом не новы
Великоустюжного МИДа -
Потомки нехристей хмельных,
Седобородые волхвы;
Ах, Новый год - безбожный идол!
И ёлку жертвуете вы...
От ожидаемых даров
Избавь сознание, изволь-ка!
Наброшен вязаный покров
Дарёных нежно свитеров
На жизнь, составленную только
Из новогодних вечеров...
Надышишь изморози взвесь
В мороз из утреннего геля.
Иссяк угар гадальных месс...
Когда, и будут ли - невесть
Две новых праздничных недели
Меж разошедшихся рождеств?
* * *Дринкнуть шотландского виски
И собираться в неблизкий
Путь на японской машине.
Мне хиппарем распатлатым
Быть, чтоб неряшливым франтом
Плыть на спине элефанта
По государству атлантов -
Древним платоновским Штатам.
Мне бы в древнейшем Багдаде
Слепнуть от белой одежды
В толпах, возжаждавших хаджа,
Чиркая строчками между
Клеток походной тетради.
Мне бы повычурней имя,
Отчество от Ипполита,
Внешность вождя ваххабитов
С паспортом космополита
В штампах ОВИРа в Надыме.
Мне бы тунику из шелка
В зависть изысканным грекам.
Мне бы прикрыться доспехом
Строгих костюмов Эль Греко
Доминиканского толка.
Мне бы с корнетом-повесой
Поутру тайно стреляться,
Скрыться, раскаяться в блядстве,
Вызубрить нудные святцы,
Выстоять долгую мессу.
Мне бы на яхте - в Ямайку,
В Папуа - лишь бы не близко,
Чтоб от дурманного впрыска
Снилась соседская Лизка
И массажисточка-тайка.
Мне геометрию знать бы
По африканским границам,
Мне бы в гареме прижиться
У нигерийского принца,
Евнухом только не стать бы...
Мне бы в саваннах австралий
Высмотреть девку из местных.
Дикое племя не съест ведь
Друга туземки-невесты?
Все по закону - украли.
Что напоследок осталось?
Крепость кубинской сигары,
Вкуса нездешнего - пара
Индонезийского таро,
Да путевая усталость...
Я бы еще не зарекся
Встретить монаха-китайца.
Хватит! Остынь! Не старайся
Высосать байки из пальца.
Ёксель, поди же ты, моксель!
Вот, кругозором не узким
В баснях чащобы не венской
Я бы делился хоть с кем, но -
В иночестве деревенском
Я непростительно русский.
Настояла весна, убедила -
Кто хозяйка, кто главная тут!
Стаи льдин - кочевых крокодилов
В немоте плотоядной плывут.
Влажно искрится рябь на стремнине,
Склонна крыша коттеджа краснеть,
К ветерку обращённая, стынет,
Как щека моя, берега твердь.
Глянь - накатами свежих потоков
Ветер коршуна хочет поддеть.
Приглашает валун-лежебока
На шершавой спине посидеть,
Посмотреть в бирюзу горизонта,
В высью сжиженный газ-кислород,
Углядеть очертания дронта
В дальнем камне гранитных пород.
Будет лето, и Обь обмелеет,
А пока, обнажённо честны,
Вётлы руки отмёрзшие греют
Под скупыми лучами весны.
НОВЫЙ ГОД
Уже ль, ещё ль не Рождество -
Мирясь со всеми рождествами,
Берёт, как молниеотвод,
Обиды, склоки Новый год
И в хлопья снежные над вами
Их расшелушивает, мот!
От Рождества до Рождества
Спешим в подарочной растрате,
Вновь новогодняя Москва
С оттенком тихого вдовства, -
Пусть 31-ых чисел хватит
Хотя бы месяца на два...
Вот-вот открытки разошлёт
Емеля с помощью е-мейла,
Одно к другому тесно льнёт
Первоянварское новьё
Обычной жизни параллельно,
Как квинтэссенция её.
Посланцы видом не новы
Великоустюжного МИДа -
Потомки нехристей хмельных,
Седобородые волхвы;
Ах, Новый год - безбожный идол!
И ёлку жертвуете вы...
От ожидаемых даров
Избавь сознание, изволь-ка!
Наброшен вязаный покров
Дарёных нежно свитеров
На жизнь, составленную только
Из новогодних вечеров...
Надышишь изморози взвесь
В мороз из утреннего геля.
Иссяк угар гадальных месс...
Когда, и будут ли - невесть
Две новых праздничных недели
Меж разошедшихся рождеств?
Настояла весна, убедила -
Кто хозяйка, кто главная тут!
Стаи льдин - кочевых крокодилов
В немоте плотоядной плывут.
Влажно искрится рябь на стремнине,
Склонна крыша коттеджа краснеть,
К ветерку обращённая, стынет,
Как щека моя, берега твердь.
Глянь - накатами свежих потоков
Ветер коршуна хочет поддеть.
Приглашает валун-лежебока
На шершавой спине посидеть,
Посмотреть в бирюзу горизонта,
В высью сжиженный газ-кислород,
Углядеть очертания дронта
В дальнем камне гранитных пород.
Будет лето, и Обь обмелеет,
А пока, обнажённо честны,
Вётлы руки отмёрзшие греют
Под скупыми лучами весны.
* * *
Хорошо мечтать в идиллии простынной
От версты пройти Россию до версты.
Эту блажь нескопидомную прости мне
И курение бессонное прости.
Если есть здесь кочевые, если есть здесь, -
Хватит ночью по квартире топотать.
Путешествовать повсюду, путеездить,
Без пути-дороги плавать и летать!
Без фланелей утешительных и фетров
Вдруг покажутся окрестности пусты,
Между тощими торчками километров
Коренасты придорожные кресты.
Безыскусна, безраздельна, бесприютна, -
Горизонтами заманивает даль.
Ты почувствуешь - любовь сиюминутна.
Бесконечна лишь дорога и печаль.
Неизвестность, неизвестность, неизвестность
В ночь размечена проекцией небес.
К чёрту карты - мы ощупываем местность:
Это - поле, это - речка, это - лес.
Греет солнце козырёк ладони тыльный.
Отпусти меня на волю, отпусти!
Эту блажь нескопидомную прости мне
И любовь неразделённую прости!